Пантера

Описание пантера; варианты < греч. πάνθηρας << πάν и θηρίο — «всезвезрь», «всеобщий (главный) зверь» лат. panthera < санскр. pun.d.ari-nka — «тигр» (одна и современных этимологий) ср.: иран. *pardu-ka, < *pardu — первоначально «пестрый», «яркий» —— др.-инд. pr.da-ku — «змея», «тигр», «пантера»: букв. «пестрое (животное)» ————————— — Мифическая пантера прекрасна во всех отношениях. Она многоцветна и издает ароматное благоухание, что привлекает к ней всех зверей. Не таков её враг — змей. Что скрыто за противостоянием пантеры и змея? На мой взгляд, пантера и змей — два полюса единой картины космоса и символизируют, соответственно, расцвет и распад в природе, что, в частности, маркируется их «пахучими» свойствами. В сакральной зоологии союз (или вечная война) этих фигур воплощает тайну жизни, оборотной стороной которой является смерть. Многозначность космических символов «пантеры» и «змея» предполагает и иные смыслы, проясняющие взаимоотношения этой пары. В первую очередь, речь идет о божественном браке, где змею принадлежит мужская роль. Иными словами, сюжет, сохранившийся в «Физиологе», имеет несколько уровней, где разыгрываются взаимоисключающие, на первый взгляд, сценарии: смертельная вражда и пламенный союз. Бесконечная череда рождений и умираний в холодном пространстве космоса утрачивает свой пугающий характер, обретая человеческий масштаб в мнимо понятном противостоянии пантеры и змея. В средневековых бестиариях изобразительная сторона мифа оттесняет на второй план символические сущности, воплощенные в этой космической паре. Речь идет о двух взаимоисключающих стратегиях — мужской и женской, причем победа всегда остается за пантерой, воплощающей женское начало. Отношения этой божественной пары подчиняются диалектическому закону единства и борьбы противоположностей, но, будучи спроецированы в пространство бестиариев, они превращаются в аллегорию, буквальное прочтение которой влечет за собой смерть мифа. Однако какие бы метаморфозы не происходили с первоначальным сюжетом, сакральный вектор сохраняет свои направление и силу. Нарисованная картина союза двух космических начал, разделенных по признаку пола, не столь очевидно следует из сюжета, представленного в александрийском «Физиологе». Поэтому сразу уточним: наши размышления о мифической пантере — не более чем предположение; одна из возможных реконструкций, опирающаяся на сомнительный материал из наследства раннехристианских ревнителей чистоты. Сегодня трудно оценить масштабы искажений, которые претерпел оригинал «Физиолога», пройдя сквозь тернии христианской цензуры. Для того, чтобы стать нравоучительной фигурой, жаждущей любви, пантере пришлось многое утратить и, в первую очередь, пол. Об искажении смыслов свидетельствует сравнение античных сведений с той, в высшей степени странной, картиной, которая нарисована в «Физиологе». Я хочу сказать, что сведения «Физиолога» о пантере не относятся к категории сакральных загадок, но есть результат вполне осознанных манипуляций, целью которых было превратить зверя в бестелесный знак. Стерильной пантеры не существует ни в одной мифопоэтической традиции, кроме христианской, а последняя связана исключительно с «Физиологом». Хищный характер пантеры в александрийском «Физиологе» скрыт. Из текста мы не узнаем, с какой целью звери, привлеченные ароматом голоса пантеры, являются к её логову. Столь же загадочно выглядит утверждение о её вражде со змеем . То обстоятельство, что змей при появлении пантеры удаляется в пещеру, свидетельствует о вытесненной, то есть табуированной ситуации: некогда пантера и змей были неразлучной парой. Заметим, что змей-искуситель (в первоначальной ипостаси — змей-супруг) доставил немало хлопот авторам нравоучительных христианских сочинений. Возможно также, что мотив избегания змеем пантеры отражает в зоологическом коде ключевой сценарий в малоазийском культе Великой матери, связанный с оскоплением посвящаемых. В нашем исследовании речь пойдет о пантере из средневековых бестиариев, существе, в котором с трудом угадывается некогда могущественное женское божество, управлявшее силами природы. Преданная забвению христианской религией Magna Mater, Великая Богиня, положившая начало Космосу, вернется в средневековую культуру в облике прекрасной пантеры, однако ей найдется место лишь на периферии, в текстах сакральной зоологии. В англосаксонском бестиарии «Экстерской книги» пантера — животное кроткое, любящее уединение, обладающее мелодичным голосом и благовонным дыханием. Когда она запоет, толпы людей и животных собираются у её пещеры. Это дало повод Борхесу заметить, что в средневековых бестиариях слово «пантера» означает животное, весьма отличающееся от хищного млекопитающего. В средневековых поэтических бестиариях прекрасная пантера иногда перевоплощается в прекрасную Даму, но о хищных повадках этого существа нет и речи. Ответ, видимо, следует искать в некоторых латинских источниках XIII в., авторы которых осведомлены о том, что пантера, привлекая своим ароматом зверей, поедает их. Обращение к Венере-Любви в поэме «О природе вещей» Тита Лукреция Кара иллюстрирует силу женских чар богини любви. Привлеченные красотой богини, за своей повелительницей следуют неисчислимые стада зверей. Тему продолжает Апулей в сочинении, посвященном любовной магии… В таком случае, в «Физиологе» под видом пантеры описана небесная Венера. Известно, что животное, покровителем которого выступает божество, в большинстве случаев некогда являлось зооморфным его олицетворением (Кибела, Дали, Араньяни). На описание препестрой шкуры пантеры автор «Физиолога» не жалеет красок, сравнивая её с разноцветным хитоном Иосифа, с царицей в офирском золоте. Многоцветность есть знак жизненной силы. Пантеру и Исиду сближают не только пестрота внешнего вида. В каждой из них сосредоточена энергия космических рождений, и обе они источают волшебный запах. Согласно Плутарху, тело и волосы Исиды излучали удивительный аромат (Плутарх. Об Исиде и Осирисе. 15). То, что Плутарх далее говорит об Исиде, полностью приложимо к Пантере: «Исида есть женское начало природы и она вмещает в себя всякое порождение, почему Платон восхваляет её как „кормилицу“ и как „всеобъемлющую“, а большинство — как „многоименную“ из-за того, что она принимает всяческие виды и формы, изменяясь по воле разумного начала» (Плутарх. Об Исиде и Осирисе. 53). Многоцветность пантеры соотносится с бесконечной чередой зачатий, — обстоятельством, умалчиваемым автором «Физиолога». Однако языческая полнота жизни оказалась не до конца скрытой под покрывалом христианского смирения. На миниатюрах средневековых бестиариев шкура пантеры разрисована яркими сочными красками. В этом можно видеть отражение глубинной памяти о сакральной пестроте. «Любовь ко всем зверям», а также то обстоятельство, что дальние и ближние звери слышат голос пантеры и приходят на её зов, позволяет предположить, что речь идет о Хозяйке зверей. Обращение к Венере-Любви в поэме «О природе вещей» Тита Лукреция Кара иллюстрирует силу женских чар богини любви. Привлеченные красотой богини, за своей повелительницей следуют неисчислимые стада зверей. Тайна пантеры заключена в её ароматном дыхании и хищных повадках. Загадку этого образа можно раскрыть, рассматривая его как космический символ всепорождающей и всепоглощающей природы. Симметрична образу пантеры фигура дракона сциталиса (scitalis), замечательного красотой узоров своей пятнистой шкуры. В персидской космографии XIII в. сообщается о драконе, имеющем раскраску леопарда, что окончательно подтверждает изначальное космическое единство этих персонажей. В этом плане представляет особый интерес апокалиптический зверь с семью головами и десятью рогами, которого можно рассматривать как синтезированный образ пантеры и дракона. В позднее средневековье в иллюстрированных Апокалипсисах он изображается как четвероногий зверь с семью головами, десятью рогами и подчеркнуто пестрой шкурой. На звере восседает вавилонская блудница, облаченная в порфиру и багрянец, украшенная золотом и драгоценными камнями. Космическая богиня плодородия со своей верной спутницей пантерой объявится в конце времен, чтобы удостоверить конец земной истории. Истинная тайна этого образа заключается в том, что Матерь богов (она же божественная пантера) исчезнет вместе с родом человеческим. Губительная Артемида, греческая богиня охоты, в своем архаическом прошлом — владычица зверей на Крите, представлена на одном из изображений с барсом в правой руке, и львом — в левой (Павсаний. V. 19. 5). Мифологический образ леопарда в неолитических культурах Малой Азии выступает как знак женского божества плодородия. Публий Овидий Назон в «Метаморфозах» пишет о богине плодородия Церере, которая летает по воздуху в колеснице, влекомой двумя змеями (Овидий. Метаморфозы. V. 642). В этом случае, змея является носителем жизненного начала. В других ситуациях, на первый план выступает хтоническая природа змеи, связанной с подземными силами хаоса. В «Физиологе» вражда объединяет пантеру и змея, и в этом союзе пантера есть жизнь, которую неминуемо подстерегает смерть (ср. Нидхёгг в древнескандинавской мифологии). Не исключено, что противостояние пантеры и змея отражает в зооморфном коде космическую войну божества плодородия со змеем, символизирующем распад в природе. Фрагмент этого мифа (в варианте, когда символ низведен до уровня талисмана) был известен арабскому врачу Ибн Сине, но он отнесся к этим сведениям с недоверием. Сближает пантеру с её мифическим противником и другая особенность. Укусы хищных зверей — пантеры, барса и льва — по мнению средневековых восточных врачей, были не лишены ядовитых качеств. То же самое относилось к ране, нанесенной крокодилом (см.: Ибн Сина. Канон. IV. 6. 4. 12). Благоухающей пантере противостоит зловонный дракон (змей). И тот и другой запахи следует рассматривать как маркеры, выявляющие мифическую природу обозначенных персонажей. Зловоние змея как одна из существенных его характеристик проявляется на хтоническо-земном уровне. В заключение обратимся к двум историям, которые можно рассматривать как отражение или искажение мифа о благоухающей пантере. В армянском географическом сочинении VII в. среди диковинок Эфиопии упоминается «животное жираф, враждебное человеку, но издающее приятный запах» (Армянская география, с. 25). Приятный запах к этому животному перешел от парда, на что, несомненно, повлияло греческое название жирафа — kamhlop?rdalij. На Эбсторфской карте мира пестрый жираф выглядит как животное из семейства кошачих, и если бы не надпись к рисунку, то догадаться, какой зверь здесь изображен, было бы невозможно. В древних китайских источниках сохранились сведения о необычном животном, чья шкура источала волшебный запах. Сюань-цзун владел мехом животного, имя которого на языке «варваров» означало «индиговый и благоуханный»; это было подношение от далекой страны, сделанное во времена Тай-цзуна. Об этом звере говорили, что он является помесью леопарда и легендарного животного, называвшегося в древнем Китае *tsi6u-ngiu. Его шкура была более глубокой синевы, чем персидское индиго, а его запах можно было почувствовать издалека, за много ли. В некоторых мифах поверженный герой возрождается именно с помощью пантеры, причем с ещё большими силами. естественный враг обезьяны, оленя. Принято относить её к «аристократии» звериного мира — как, например, льва, коня, оленя. Основные значения ясновидящая (умение животного смотреть на пламя, не мигая); Господень стражник; Озирис, Хатор, женский вариант бога Солнца Ра, Аргус. воплощенное зло. охотница, ловец, агрессор. месяца на ночном небе, атрибут Великой Матери Реи-Кибелы, а также Артемиды—охотницы. скорости движения, бега, темных сил, грехов алчности и чувственности. страх-охранитель. воскрешения. олицетворение развязности. ночь, месяц на небе, лето, бурю, ясновидение, воскрешенье; аромат, аристократизм, размышление, ленивую грацию, отвагу и храбрость, постоянство, дружелюбие; зло, враждебность, лицемерие, подхалимство, двусмысленность, развязность, чувственность; грех; скорость, кровожадность, дикость, скрытость притворство, готовность к внезапному нападению, к схватке; победу, триумф… Пантера крылатая — эмблема государства мидян и персов, монархии Александра Македонского, названного Великим; также символ четырех ветров.

Смотри: • Животные • Пантера в геральдике Смотри также: • Богиня-мать

Древний Восток

Пантера, символ шумерской богини плодородия и любви — Инанны, изображена сражающейся со змеей на осколке сосуда, найденном в её храме в Ниппуре; сосуд сделан из хлорита и инкрустирован цветными камнями и перламутром примерно в XXVII в. до н. э. в Южном Ираке. Считается, что он был привезен в Месопотамию торговцами или дипломатами. Оба противника имеют одинаково пеструю раскраску. Ср. с обликом Тифона, в греческой мифологии чудовищного сына земли Геи и Тартара.

в древней Месопотамии это олицетворение весенней бури; символ бога грома и ливня — Нинурты.

Египет

Египетские жрецы при погребальных обрядах накидывали на себя шкуры леопардов или пантер, чтобы защититься от Бога Зла — Сета. Звери эти были неизменным атрибутом его изображений.

Античность

О том, что запах парда привлекает других животных, сообщает Аристотель, но повадки зверя в этом рассказе поразительно отличаются от поведения кроткого существа из «Физиолога». Пард оказывается хитрым охотником: «Рассказывают также, что пард, зная, что запах его приятен зверям, охотится, скрывая себя: он подходит близко и схватывает таким образом даже оленей» (Аристотель. История животных. IX. 6. 43). Кроткий характер пантеры не является вымыслом автора «Физиолога». На самом деле, пантера кротка, «когда поест и насытится». В этом убеждает следующий пример. Говоря о различиях в нравах диких зверей, Аристотель замечает: «Ведь сам лев в момент пожирания — свирепейшее животное, когда же он не голоден и нажрался — самое кроткое. По нраву он не подозрителен, ни на что не смотрит косо, а со своими сотоварищами охотно играет и относится к ним с любовью» (Аристотель. История животных. IX. 44. 223). Сведения Аристотеля о повадках льва отчасти проливают свет на двухдневный сон сытой пантеры; подобно льву, она, насытившись, два-три дня равнодушна к еде; однако у льва, согласно Аристотелю, дыхание с тяжелым запахом, а его внутренности, если вскрыть их, издают тяжелый дух: «Лев — животное мясоедное, как прочие дикие животные с острыми зубами; пищу поедает жадно и проглатывает многое целиком, не разрывая на части, затем два-три дня ничего не ест; ему это возможно вследствие переполнения желудка» (Аристотель. История животных. VIII. 5. 57).

Согласно сочинению Солина, хищные и красивые пантеры со сладким дыханием водятся в Гиркании, стране на юго-восточном побережье Каспийского моря, к северу от Парфии. «Пантеры также [как и тигры] многочисленны в Гиркании: они покрыты маленькими кружочками темно-синего или белых оттенков, которые выступают на рыжем [фоне] украшением её спины. Передают, что их запах и привлекательность удивительным образом притягивают к ним стада животных; даже если они их ясно видят при внезапной встрече, они не пугаются и не оскаливают зубы. Если же по какой-либо причине скрытые остатки тел, пойманных [ранее животных], становятся видимыми, то стада в остолбенении от их вида рассыпаются во все стороны. Гиркане, которые никоим образом не угрожают людям, зачастую убивают их [то есть пантер] с помощью яда или, скорее, железа. Они натирают „волчьим корнем“ (аконитом) мясо и разбрасывают его на перекрестках и тропах, и те [куски], которые съедаются [пантерами], вызывают опухание мышц глотки. Для этих целей используют также растение пардалианх. Но пантеры, в противовес, пожирают человеческие экскременты, по своему естеству противодействующие отравлению. И, сопротивляясь отравлению, они живут долго, поскольку, изрыгая содержимое изнутри, они откладывают день смерти. В этих пустынях есть также и парды, следующий вид после пантеры; известны они тем, что мало распространены: от их внебрачных связей вырождается их потомство, но рождаются львицы и львы, хоть и в малых количествах» (Солин. 17. 8-11).

О сладком дыхании пантеры пишут Плиний, Плутарх и Элиан. На связь пантеры с лунными циклами указывают сведения Плиния о том, что кольцевидное пятно на хребте животного уменьшается и увеличивается вместе с луной. Змей также связан с Луной, поскольку имеет столько же колец, сколько дней в лунном месяце (см.: Плиний. II. 82). Луна, как известно, символ животворности.

Не выглядит безобидно и потомство пантер в описании Лукреция: «Не успели ещё зародиться ни когти, ни зубы у молодого потомства пантер и у львят, как они уже когтем и лапою бьют и пускают в защиту укусы» (Лукреций. V. 1034—1038).

В античной Греции неизменный атрибут бога Диониса, покровителя вина и пьющих вино, пьяниц; символ дикого, нередко кровавого разгула; плясок вакханок с менадами. На изображениях колесницы Диониса её обычно влекли две пантеры. "На голове бога Вакха венец из виноградных листьев, и лежат у его ног пантеры с леопардами… " («Метаморфозы» Овидия). На цирковых аренах античного Рима пантеры были самыми яростными зверями, они не боялись бросаться даже на буйволов.

Китай

В Китае в эпоху Тан ходили слухи, что на Западе существует черная разновидность львов, а в XIII в., то есть во времена Марко Поло, в Китай в качестве дани от иноземных стран были посланы львы этой породы.

В древних китайских источниках сохранились сведения о необычном животном, чья шкура источала волшебный запах. Сюань-цзун владел мехом животного, имя которого на языке «варваров» означало «индиговый и благоуханный»; это было подношение от далекой страны, сделанное во времена Тай-цзуна. Об этом звере говорили, что он является помесью леопарда и легендарного животного, называвшегося в древнем Китае *tsi6u-ngiu. Его шкура была более глубокой синевы, чем персидское индиго, а его запах можно было почувствовать издалека, за много ли.

Христианство

перед христианскими писателями стояла задача скрыть эротическую сторону культов, обязанных своим происхождением земледельческой магии. Переход Пантеры из пространства античных мифов в пространство христианской культуры ознаменовался любопытной метаморфозой: хищник стал кротким созданием, чье любовное буйство растворилось в пустоте. Но возможен и другой взгляд, если не оправдывающий, то хотя бы объясняющий смысл перемен. Интерпретатор сюжета придумал для посвящаемого эзотерическую загадку или мнимый парадокс, ведь ароматным может быть дыхание, но не голос. В зоологической мистерии, открывающейся перед ошеломленным взором неофита, благоухание голоса пантеры есть благоухание воскресшего Иисуса Христа. Пантера, наследница жизнедающих сил Природы, вовсе не животное. По воле автора «Физиолога» с ней происходят дальнейшие превращения, которые невозможно отнести к сакральным загадкам. её пестрота уподобляется «многоцветности» Христа. С этого момента пантера становится горним символом. «[…] Физиолог говорит о пантере, что имеет такое свойство: из всех животных она самое любезное и враг змею; многоцветна, как хитон Иосифа, и прекрасна; молчалива и кротка весьма. Когда поест и насытится, спит в логове. На третий день восстает ото сна и громким голосом ревет, крича. От голоса же её исходит всяческое благоухание ароматов. И дальние и ближние звери слышат её голос. И от голоса её исходит всяческое благоухание ароматов. И следуя благоуханию голоса пантеры, звери приходят к ней» («Физиолог», с. 135—136).

"[…] Физиолог говорит о пантере, что имеет такое свойство; из всех животных она самое любезное и враг змею, многоцветна, как хитон Иосифа, и прекрасна: молчалива и кротка весьма. Когда поест и насытится, спит в логове. На третий день восстает ото сна и громким голосом ревет, крича. От голоса же её исходит всяческое благоухание ароматов. И дальние и ближние звери слышат её голос. И от голоса её исходит всяческое благоухание ароматов. И следуя благоуханию голоса пантеры, звери приходят к ней. Толкование. Так и Господь наш Иисус Христос, в третий день восставший из мертвых, стал благоуханием для дальних и ближних и миром. Как сказал апостол: «Многоцветна мысленная мудрость Спаса нашего Иисуса Христа». И в псалме говорится: «Стала царица одесную тебя в расшитом золотом одеянии, разодетая, разукрашенная ». Но враг пантера отступнику змею, что в воде. Многоцветен Христос — он есть целомудрие, воздержание, милосердие, вера, добродетель, единомыслие, мир, терпение. Не без смысла говорят Писания о птицах и зверях" («Физиолог», с. 135—136).

Первая и последняя фразы создают ложное впечатление о существовании неких писаний, говорящих о скромной и нехищной пантере. Видимо, следует ещё раз подчеркнуть, что пантера, трактуемая как образ Иисуса Христа, придумана автором «Физиолога», который переиначил исходный сюжет в мнимый парадокс, но ссылкой на источник создает у слушателя впечатление правдоподобности. То, что красивый хищник по сути не животное, а знак божества, со всей очевидностью показывает описание Исидора Севильского. Объяснение слова «пантера» в бестиариях заимствовано из «Этимологий» Исидора, который использует утраченный в латинской версии перевода «Физиолога» рассказ о дружбе пантеры с другими зверями.

«Panther dictus, siue quod omnium animalium sit amicus, excepto dracone, siue quia et sui generis societate gaudet et ad eandem similitudinem quicquid accipit reddit. P©n enim graece omne dicitur. Bestia minutis orbiculis superpicta, ita ut oculatis ex fuluo circulis, nigra uel alba distinguatur uarietate. Haec semel omnino parturit; cuius causae ratio manifesta est. Nam cum in utero matris coaluere catuli maturisque ad nascendum uiribus pollent, odiunt temporum moras; itaque oneratam fetibus uuluam tamquam obstantem partui unguibus lacerant: effundit illa partum, seu potius dimittit dolore cogente. Ita postea corruptis et cicatricosis sedibus genitale semen infusum non haeret acceptum, sed inritum resilit. Nam Plinius dicit animalia cum acutis unguibus frequenter parere non posse; uitiantur enim intrinsecus se mouentibus catulis» (Isidore de Seville. Etymologiarum lib. XII. 2. 8-9).

————

«Пантера называется этим именем либо потому, что она друг всем животным, кроме дракона, или потому что ей нравится общность своего рода, и то, что она получает, с равной одинаковостью возвращает. „Пан“ по-гречески означает „весь“. Зверь покрыт мелкими кружочками, которые на рыжем фоне различаются по цвету от черного до белого. Она рожает мгновенно, и причина этого ясна: во чреве матери детеныши, возмужав к рождению, ненавидят задержку во времени. Отягощенную плодами матку, словно преграду к рождению, они раздирают когтями. Она же изгоняет плод, раскрываясь от сопровождающей [роды] боли. И как следствие, поскольку матка разрушена и покрыта шрамами, влитое генитальное семя не воспринимается, но без пользы выливается. Плиний говорит, что животные с острыми когтями не могут часто рожать, потому что [матка] у них травмируется движениями плодов внутри них» (Исидор Севильский. Этимологии. XII. 2. 8-9).

Внимание автора «Физиолога» привлекла сакральная составляющая образа пантеры, однако её облик подвергся столь глубокой переработке, что фактически задал новую перспективу, исключающую какой-либо намек на языческое прошлое Хозяйки зверей. В эпоху христианского средневековья преобразованный античный сюжет, словно вирус, легко размножился, породив поток текстов с новым смысловым содержанием.

Последующая традиция средневековых переводов «Физиолога» и толкования образов зверей сосредоточится на символической стороне текста. Прекрасная пантера так и не вернет себе свой истинный хищный и эротический характер. В христианском мире она обречена воплощать воскрешение Христа. Виной тому была её красота. Как писал св. Бонавентура, «единственно лишь подобие Богу является высшим смыслом красоты, приятности и благотворности» (Бонавентура. Путеводитель души к Богу. II. 8).

В армяно-грузинском средневековом переводе греческого «Физиолога» ситуация выглядит следующим образом:

«[…] Нравоописатель говорит о барсе — такого вида у него нрав: всем животным друг этот зверь, но только змее враг, препестрый, как разноцветный хитон Иосифа, прекрасный и нарядный, как царица, про которую говорит Давид: „встанет царица по правую сторону твою, наряженная в златотканную одежду и щегольская“. Зверь весьма спокоен и кроток. Когда он ест пищу и насыщается, ложится в логовище и после трех дней встает от сна. Так же и Господь наш Иисус Христос на третий день восстал из мертвых. И барс, когда восстанет от сна в логовище на третий день, ревет громогласным ревом, и при реве том исходит благовоние всяких курений изо рта, и звери, которые вдали и вблизи, следуют за тем ревом, откуда испускается благовоние. Так же и Господь наш Животворен Иисус Христос воскрес из мертвых, и запах благовония воскурился нам, дальним и близким, и сотворил мир на небесах и на земле, как сказал апостол: „многоблаговонна и многоцветна мудрость Господа нашего Иисуса Христа“, что есть девство, милосердие, воздержание, вера, доблесть, единство, мир и великодушие. Как сказал о пантере нравоописатель, что она всецветна [пестра], так как ничего без какого-либо знания не говорили божественные книги о животных и птицах» (Физиолог. Армяно-грузинский извод. XIX).

Дело доходит до того, что в «Физиологе Теобальда» говорится о пантере, питающейся травами. А Рудольф из Эмса сообщает, что пантера пожирает только корни растений (Rudolf vоп Ems. Weltchronik. 1801-12). Попытки средневековых авторов заставить пантеру хоть что-то съесть свидетельствуют о поиске утраченных смыслов.

На миниатюре французского бестиария XIII в. пантера шествует впереди огромного стада животных, и лишь змей прячется в нору (Dicta Chrisostomi, л. 37 об.). В тексте, сопровождающем миниатюру, говорится: пантера (panthera) — прекрасное животное, единственный враг которого — дракон. Когда пантера бывает сыта, она удаляется в пещеру, где засыпает на три дня. Просыпается с оглушительным ревом и начинает источать изумительный запах, привлекающий всех зверей, кроме дракона, который в ужасе прячется в свою нору. Согласно толкованию, дракон — это дьявол. Бестиарии развивают символическое уподобление пантеры Христу, подчеркивая, что её многоцветность символизирует «многоразличную премудрость Божию». На Эбсторфской карте мира пантера помещена в Африке; из её пасти вырываются три языка пламени. Видимо, таким образом художник стремился передать «сладкое дыхание» пантеры. К ней устремляются разные животные, кроме змея. Сцену сопровождает лаконичная надпись: Hic est pantera et aliae multae immanes bestiae 'Это пантера и другие дикие звери'.

Бронзовая курильница XII в. в виде барса (из собрания Эрмитажа) интересна, в первую очередь, тонким кружевным узором, передающим пестроту шкуры зверя. Вопреки мнению И. А. Орбели, трактовавшего этого барса как царский знак, речь должна идти о благоухающей пантере. Курильница для тонких благовоний не социальный символ, а реплика мифологической традиции, рассматриваемой в настоящем исследовании.

Христианские интерпретации, как и ложные этимологии, лишь затемняют суть дела. Брунетто Латини повторяет сведения бестиария, но отказывается от символического истолкования образа пантеры.

Однако ключ к разгадке этой фигуры уже утрачен. И даже обращение средневековых копиистов к античным мифам ситуацию не спасало. В латинской рукописи Х века сообщается: Pantheras autem quidam mites, quidam horribiles esse describunt, quas poeta Lucanus ad lyram Orphei cum ceteris animantibus et bestiis a deserto Thraciae per carmen miserabile provocatas cecinit, dum ipse tristis esset; et merens ad undam Strymonis raptam Eurydicem lacrymabili deflevit carmine 'Пантеры описываются либо нежными, либо ужасными существами; подобно тому, как поэт Лукан под лиру Орфея (пребывавшего в печали и оплакивавшего в песне у волн Стримона похищенную Эвридику) в песне плача воспел их с другими живыми существами и зверями во Фракийской пустыне как бросающих вызов' (De Моnstris et Belluis. VII).

Сокрытие истинного характера пантеры составляет тайну «Физиолога», задача же исторически мыслящего исследователя — освободить этот образ из пут церковной цензуры. Стерильный образ пантеры отвечает фундаментальной установке христианской религии об изначальной греховности мира, за которой стоит запрет сексуальной деятельности. Речь идет о поддержании чувства вины и лишь в гораздо меньшей степени о действительном предотвращении запретных поступков. С этой позиции идеальная пантера мыслится как невинное и избегающее пищевых излишеств существо. Несомненно, что в исходном тексте говорилось о пожирании животных и неограниченной сексуальной энергии.

Нашу мысль подтверждает описание пантеры в свободной от христианской символики книге Тимофея из Газы: «Пантера [p?nqhr]. Пантера рождается матерью, после того, как та зачала от столь многих животных, сколь это было возможным. Индийская пантера, источая благоухание, завлекает животных и ведётих в своё логово, и пожирает их» (Тимофей из Газы. 14. 12). Через переводные византийские сочинения этот пассаж, как это не выглядит удивительно, попал в сербскую рукопись «Физиолога» (XVI в.). «Панфi’рь многыимь зверемь прикасающимсе матери его. и тако раждаетсе. Яко индi’искыи панфi’р. мира воне благоуханiя рад зверi’е прельщаютсе и тако идуть на ложе его. Он же емь сьнедаеть: сице познаваи члче. Яко вьсластолюбi’и прельщаетсе челов и вьходить вь гнездо вражi’е и от него сьнедаемь бываеть». Как видим, сюжет без изменений использован для поучительных целей и, в полном соответствии со смыслом рассказа, звучит предостережением сластолюбивому человеку о гибели в тенетах любви. В сочинении Тимофея из Газы всеобъемлющая плодородная энергия, заключенная в образе пантеры, передана с особой силой. «Многоцветность» пантеры, о которой говорит «Физиолог», обозначена в сведениях Тимофея более конкретно: пантера зачинает детеныша, сходясь со многими животными. Пантера, как архаическая богиня плодородия, впитывает в себя любое семя и столь же прожорлива, как всепоглощающая природа. Завлекая животных своим благоуханием, она ведётих в логово и там пожирает . Связь прекрасной пантеры с пещерой указывает на утраченную ею мрачную хтоническую природу всепорождающего и всепоглощающего божества (ср. с амбивалентными представлениями о пещере как месте рождения и погребения; пещера как символ мира изображена в трактате Порфирия «О пещере нимф»). Эпизод пожирания животных опущен автором александрийского «Физиолога». В противном случае, сравнение пантеры с Христом было бы невозможным.

Средневековые авторы имели некоторые основания полагать, что внешне пантера (а также гепард, леопард) и рысь трудно различимы. В латинской рукописи Х в. о рыси сообщается: Lynces bestiae maculosis corporibus sunt, quae nimiam ferocitatem habent, et pantheris variis sunt colore consimiles. Quae in Syria et in Indis et caeteris quibusque regionibus nascuntur 'Рыси — это звери с пятнистыми телами, обладающие чрезвычайной отвагой. Существуют также пантеры, различной подобной расцветки. Они рождаются в Сирии, Индии и в других подобных областях' (De Mostris et Belluis. V).

Любопытно, что пасть морского чудовища аспидохелона также благоухает, и потому малые рыбы поглощаются им. Большие же рыбы избегают чудовища, что дало повод автору «Физиолога» уподобить их пророкам. Источающий аромат и пожирающий рыб аспидохелон является морским эквивалентом сухопутной пантеры.

В византийском сочинении о споре зверей Пантера заявляет о себе: «Я же в соответствии с именем наделена и мужеством, ибо я — могучая Пантера, безусловно храбрая, и я побеждаю четвероногих. В два или порой три прыжка я настигаю любое животное, схватываю [его], сжимаю его когтями, и оно не может бежать. Я ем его и радуюсь, пока у меня есть аппетит. Другую, оставшуюся часть я бросаю и ухожу прочь; и когда [ее] другое животное находит, поедает ее. Шкурой моей пользуются султаны, благородные богачи, великие эмиры. Она идет на кресла, спинки кресел, на подушки и на подстилки для ложа. Ибо там, где она лежит, никогда не бывает блох» («О четвероногих». 869—882).

Леонардо да Винчи в своем бестиарии возвращается к античному объяснению, утверждая, что африканская пантера пользуется своей красотой, чтобы нападать на восхищенных ею животных. Судя по описанию узоров, речь идет о гепарде или леопарде. «Африканская пантера подобна львице, только лапы у нее длиннее и туловище более гибко. Шерсть у нее белая, усеянная черными, похожими на розетки пятнами. Красота её восхищает прочих животных, которые сопровождали бы её постоянно, когда бы не страшились её наводящего ужас взгляда. Зная об этом своем свойстве, пантера опускает глаза; животные приближаются, чтобы полюбоваться её красотою, и тут она хватает того, кто поближе, и пожирает» [Леонардо да Винчи. Бестиарии. Рукопись Н., л. 22 об. и 23).

Кажется, первым о черной пантере рассказал Марко Поло, когда описывал хищников Индии; характерно, что он именует её «львом»: «Разных зверей тут много; на зверей других стран они непохожи. Водятся тут совсем черные львы без всяких отметок» (Марко Поло, с. 195).

Бартоломей Английский в своей энциклопедии «О свойствах вещей» (1250 г.) относит пантеру, наряду с барсами и тиграми, к свирепым животным Скифии, аналогично тому, как в своё время Страбон писал о свирепых леопардах и носорогах Эфиопии (см.: Страбон. XVI. 4. 15).

В христианской традиции утверждается, что пантера (барс) спасла людей от дракона, или духа зла. Поскольку считалось, что её дыхание благовонно, она символизировала благотворное влияние Христа.

В древнем описании животного мира — бестиарии («Fisiologus») II—III в. в. повествуется о том, что пантера после того, как съест добычу, спит в своей пещере трое суток, а затем снова выходит на охоту, распространяя зловоние. С одной стороны это свидетельствовало о звериной сущности пантеры, а с другой — напоминало о мифе воскрешения Христа именно после трех дней пребывания в гробу. В Средние века этот миф перешел на чудовищного дракона, с которым всегда предстояло сразиться герою-рыцарю. Спустя века о драконах забыли, а пантера превратилась просто в символ злого коварства.

Магия

В разделе «Общее рассуждение о том, как отгонять гадов» Ибн Сина пишет: «Говорят, что если кто-нибудь сделает себе скатерть из барсовой кожи, то к нему не приблизится змея, и то же самое будет, если изготовить такое одеяние. Это рассказывал человек, словам которого нельзя доверять» (Ибн Сина. Канон. IV. 6. 3. 5).

Гадания

Пантера в гадании по снам — злая угроза.

Эмблематика

Пантера, задушенная куницей Не презирай никого, как бы низко он ни стоял. Символ направлен против гордыни и опрометчивой уверенности в своей собственной силе. Очень часто могучего и сильного уничтожали малыми и даже вызывающими пренебрежение способами. [EMSI 37-15,с.263]

Изображение пантеры, прикрывающей морду лапами — символ обмана, мошенничества, ибо показывается лишь красивый мех, а злобный оскал скрывается…

Искусство

Космическая сущность пантеры интуитивно угадывалась поэтами. Для Филиппа Танского прекрасная пантера, собирающая вокруг себя всех зверей, кроме змея, обозначает божественное всеединство, из которого исключен эдемский змий. В «Бестиарии любви в рифмах» неизвестного поэта XIII в. пантера предстает в образе прекрасной светской дамы, и влюбленному поэту даже удается поцеловать её в благоуханные уста.

Пройдя высшую точку средневековых символических интерпретаций, пантера завоевывает новое пространство — светскую поэзию. И теперь она выступает в роли прекрасной госпожи. В «Бестиарии любви в рифмах» пантера означает уже не Христа, а Даму. Десакрализация образа породила волнующую аллегорию, которая есть не что иное, как возвращение к забытому женскому образу богини, прародительницы всего живого. Все эти превращения происходят в области воображения и демонстрируют необычайные возможности человеческой фантазии. Было бы ошибкой с нашей стороны говорить о наивной вере средневековых авторов в подобные символы. Влюбленный поэт, как преданный рыцарь, повсюду сопровождает свою очаровательную повелительницу. Поскольку представление о хищном характере животного окончательно утрачено, виртуальная пантера воплощает бесконечную красоту древней богини любви.

«Хожу за ней, как ходят звери,

Сопутствующие пантере.

Ходил за нею и хожу,

Сопровождаю госпожу.

Влечет возлюбленная, манит,

Дыханьем сладостным дурманит.

Раскрашенная всех пестрей,

Пантера краше всех зверей.

Чарует обликом прекрасным.

Проснувшись, кличем громогласным

Звериный услаждает слух,

И несказанно сладкий дух

Лесные наполняет чащи,

И нет благоуханий слаще.

Зверям приятен запах сей.

Его боится только змей,

Спасается, как от погони,

От этих райских благовоний.

Но каждый, кроме змея, рад

Вдохнуть чудесный аромат,

И потому другие звери

Всегда сопутствуют пантере.

Меня прельстила красота.

Благоуханные уста

Поцеловал я ненароком

И в упоении глубоком

За госпожой хожу весь век,

Взыскуя этих сладких нег».

Заслуживает также особого внимания пантера (или рысь), преградившая путь Данте (Данте. Божественная комедия. Ад. I. 31-34); обычно эта фигура толкуется как сладострастие, обман, но также как олигархия.

австрийский писатель Густав Майринк в своем знаменитом романе «Ангел западного окна» рисует впечатляющий образ богини Ночи, коварной и обольстительной женщины-пантеры, источающей волнующий аромат хищника. В романе не знающая поражений Пантера предстает в первозданной красоте древних мифов, однако источники Майринка, по признанию критиков, не известны.

Черновые материалы

Средневековая медицина была той сферой жизни, где пересекались и сталкивались практические знания и представления, связанные с лечебной магией.

Как писал Ямвлих Халкидский (IV в.), «мироздание является единым живым существом. Его части разнятся по своему местоположению, но вследствие единой природы стремятся друг к другу. Всеобщее соединяющее начало и основание для смешения по самой природе влекут части к соединению между собой. […] Это стремление само по себе, как и то в нем, что касается всего космоса, есть благо, причина изобилия и то, что связует общность, соединение и соразмерность, оно вкладывает во всякое единение нерасторжимое начало любви, удерживающее от распадения и сущее и возникающее» (Ямвлих Халкидский. IV. 12). В диалоге Аполлония Тианского с индийскими мудрецами прозвучал вопрос: «Стало быть, мне следует полагать космос живым? — Да, если понимать это верно, ибо космос живородит все. Следует ли приписывать космосу женскую природу или, напротив, мужскую? — Обе, ибо, совокупляясь сам с собой, он является в живорождении сразу отцом и матерью, и страсть его к себе самому жарче пыла, одолевающего разъединенные создания, ибо страсть эта связует его воедино» (Флавий Филострат. III. 34).

В этой связи вспоминаются слова христианского философа Оригена, прозвучавшие в полемике с эпикурейцем Цельсом в 248 г.: «Наше учение имеет явное стремление иметь мудрецов среди своих последователей и в этих видах оно часть своих истин возвещает в виде образов и сравнений, а другую часть предлагает в форме прикровенных и загадочных выражений, и все это затем, чтобы упражнять мыслительные способности слушателей» (Ориген. Против Цельса. III. XLV).

Так, уже упоминавшийся нами апологет Афинагор Афинянин, критикуя античную мифологию и ее богов, пишет о Кроносе, «как он преследовал собственную мать Рею, отказывавшую ему в супружестве; когда же она превратилась в змею, то и сам превратился в змея и, связав её так называемым Геракловым узлом, совокупился с ней (жезл Гермеса являет нам как раз изображение этого совокупления), затем как он совокупился со своей дочерью Персефоной, изнасиловав её в виде змея: от нее у него и родился сын Дионис. […] И что святого или достойного в этих сказках, чтобы мы поверили, что Кронос, Зевс, Кора и прочие суть боги?». Эти мифы достойны внимания потому, что в них излагаются сценарии космических браков, ибо Рея в период поздней античности отождествлялась с фригийской Великой матерью богов. Персефона, богиня царства мертвых, была дочерью Зевса. Именно от Зевса, обернувшегося змеем, она родила Диониса-Загрея. В поэме Нонна Панополитанского «Деяния Диониса» эта ситуация выглядит так: «О Персефона — дева, не можешь ты брака избегнуть: / Замуж тебя выдают — и справляешь ты свадьбу с драконом, / Ибо, лицо изменив, сам Зевс, в переменах искусный, / Мужем проник, извиваясь как змей по любовному следу. / В самые недра девичьей пещеры, окутанной мраком» (Нонн Панополитанский. VI. 155—159).

Библиография

• Одноимённая статья в MNME
• AUAF. Глава I «Благоухающая пантера. Магия красоты»
• Аристотель. История животных. IX. 6. 43 < AUAF
• Плиний. Естественная история. VIII. 62; XXI. 39 < AUAF
• Plutarch. De sollertia animalium. 24. 976 < AUAF
• Солин. Собрание достопамятных вещей. 17. 8-11 < AUAF
• «Физиолог», с. 135—136 < AUAF
• Физиолог. Армяно-грузинский извод. XIX < AUAF
• Тимофей из Газы. О животных. 14. 1-2 < AUAF
• Ps.-Hieronymus. Epistula 19. (PL 30, 118A < AUAF
• Исидор Севильский. Этимологии. XII. 2. 8-9 < AUAF
• Eusebius. Aenigma. 44 < AUAF
• De Monstris et Belluis. VII < AUAF
• Honorius Augustodunensis. Speculum ecclesiae. (PL 172, 887AB) < AUAF
• Petrus Damiani. De bono religiosi status. 20. (PL 145, 780f.) < AUAF
• Rudolf von Ems. Weltchronik. 1801—1812 < AUAF
• Thomas Cantimpratensis. IV. 87. 1 < AUAF
• Английский бестиарий, л. 22 < AUAF
• Dicta Chrisostomi, л. 37 об. < AUAF
• Филипп Танский. Бестиарий. 461—580 < AUAF
• Гийом Нормандский. Бестиарий. 2029—2069 < AUAF
• «Бестиарий любви в рифмах». 1305f < AUAF
• Альберт Великий. О животных. XII. 131 < AUAF
• Брунетто Латини. Книги сокровищ. 1. V. 196 < AUAF
• Эбсдорфская карта мира. Ибн Сина. Канон. IV. 6. 3. 5 < AUAF
• Леонардо да Винчи. Бестиарий. Рукопись Н. л. 22 об и 23 < AUAF
• Baxter R. Bestiaries and their users in the Middle Ages. Sutton; London, 1998. P. 49-50.
• Leitner H. Zoologische Terminologie beim alteren Plinius. Diss. Hildesheim, 1972. S. 188—189.
• Perry B. E. Physiologus // RE Neue Reihe, XX, 1. Stuttgart, 1941. Sp. 1084f.
• Wellmann M. Der Physiologus. Eine religionsgeschichtlich-naturwissenschaftliche Untersuchung (Physiologus, Supplementband. Bd. XXII, 1). Leipzig. 1930. S. 26f.
• Wotke F., Jereb. H. Panther // RE. 18, 2. 1949. Sp. 747—776.
• Mermier G. R. Le Bestiaire de Pierre de Beauvais (Version courte). Ed. critique avec notes et glossaire. Paris, 1977. P. 76-78.

Иллюстрации

• Пантера как экзотическое животное Диониса (Бахуса), используемое им для верховой езды. Македонская мозаика. Пелла, ок. 300 г. до н. э.
• Пантера: «Украшение создается пятнами». И. Босхиус, 1702 г.
• Пантера в геральдической стилизации. Гербовое животное Штирии