Богиня-мать

Мировая душа

Главное женское божество в большинстве мифологий мира. Как правило, соотносится с землёй и — более широко — с женским творческим началом в природе. Самые ранние свидетельства о почитании Б.-м. — верхнепалеолитические « Венеры» — статуэтки женщин с подчёркнутыми половыми признаками" явно культового назначения; женские изображения этого типа найдены и в неолитических и энеолитических стоянках. Более поздние представления о Б.-м. связаны в первую очередь с представлениями об изначальной божественной паре, прародителях вселенной и населяющих её существ (древнеиндийские Дьяус и Притхиви, Илу и Асират западных семитов, Кукумац и Тепеу древних майя, Есь и Хоседэм енисейских кетов, Ранги и Папа маори и т. д.) Образ Б.-м. первоначально зачастую не был единым, её функции распределялись среди целого ряда мифологических персонажей. Например, каждая из айысыт в якутской мифологии связана с плодовитостью только одного вида существ (людей, лошадей, коров и т. д.). Малоазийская Кибела, Великая матерь богов, первоначально была отождествлена с функционально близкими ей греческими и римскими богинями: Реей, Геей, Деметрой, Теллус, Церерой и др., каждая из которых характеризовалась лишь частью объединенных затем Кибелой признаков. В поздней же античности известна единая синкретическая Б.-м., ипостасями которой выступают различные локальные божества. В индуизме некогда самостоятельные богини стали рассматриваться как ипостаси Умы-Махадеви (см. Деви), супруги верховного бога Шивы. Однако эти процессы касались в основном структуры пантеона, набор функций Б.-м, оставался относительно неизменным.

Основная характеристика Б.-м., определяющая её место в мифологической модели мира, — созидательная функция, которая имеет несколько аспектов. Во-первых, как супруга бога творца Б. м. участвует в творении мира (в этом качестве она обычно идентифицируется с землей). Во-вторых, Б.-м. участвует в создании населяющих вселенную существ: богов, людей, животных, чудовищ и т. д. Если функциональные характеристики Б.-м. распределены между несколькими мифологическими персонажами, то эта вторая форма активности не обязательно принадлежит обожествленной земле. Так, в греческой мифологии чудовищ создает Гея («земля»), а матерью богов является ее дочь Рея. Согласно древнеиндийским воззрениям, у людей, богов, асуров и пр. разные прародительницы, но ни одна из них не является Притхиви («землёй»). Третий существенный аспект созидательной функции Б.-м. — покровитель ство плодородию почвы, скота и людей, а в связи с этим и сексуальной активности как источнику плодовитости. Среди богов, олицетворяющих этот аспект созидания, встречается и целый ряд специализированных божеств, например земледельческих (подобно римской Церере), и божества, у которых может быть назван доминирующим этот аспект в целом, — Деметра, Иштар, Исида, связанные с мифом о сезонном возрождении природы. Б.-м. в большинстве мифологий соотнесена с умирающим и воскресающим богом (Исида и Осирис, Кибела и Аттис, Иштар и Таммуз и т. д.), мужем или возлюбленным Б.-м. Однако в греческой мифологии сезонное возрождение связывается в основном с Персефоной, дочерью Деметры. Любопытен пример «красной богини» Чак Кит (майя). Она — супруга божественного земледельца — бога дождя, но довольно часто изображается и упоминается рядом с богом грозы Тошем. Между тем, как правило, небесный бог (или громовержец) и бог сезонного возрождения в качестве спутников В.-м. находятся в отношениях дополнительной дистрибуции, то есть не встречаются вместе. Наиболее архаическим этнографическим примером Б.-м. может служить «старуха-мать» Кунапипи в австралийской мифологии. Включение Б.-м. в круг мифологических представлений о вечном возрождении было причиной того, что именно она рассматривалась как источник жизненной силы и бессмертия как высшего проявления этой силы. Отсюда преимущественная связь Б.-м" с мистериями и различными тайными культами — её адепты надеялись на вечную жизнь, даровать которую было в её власти. Среди историков христианства существует мнение, что культ богородицы (в раннюю эпоху христианства отсутствовавший) обязан своим возникновением и развитием именно соответствующим представлениям о Б.-м. (в данном случае — Исиде).

Другая важная функция Б.-м. — покровительство культуре, в особенности — городам (Деметра, Иштар, Кибела), а также законам и тайным знаниям (Исида, шумерская Инанна). Эта функция лишь косвенно связана с первой — созиданием и на первый взгляд противоречит третьей важной характеристике Б. м. — её связи с дикостью, необузданностью, войной, злыми чарами. Такая противоречивость присутствует во многих мифологиях. Фракийская Ма («мать») была отождествлена с римской богиней войны Беллоной, а позже культ Ма-Беллоны слился с культом Кибелы, в высшей степени оргиастическим и жестоким. Имя создательницы Тепеу означает «завоевательница». Индийская Кали-Дурга (ипостась Умы) — богиня войны, требующая человеческих жертвоприношений. Гея создает чудовищ для войны против богов, Хоседэм насылает на людей беды и раздоры, страшных хтонических чудищ рождает Ангрбода. Реконструируется мифологический сюжет о борьбе Перуна (славянского громовержца) со своей супругой, которая в данном случае выступает в качестве персонажа заместителя змея, традиционного противника громовержца. И при всем том Иштар и Кибела, например, настолько тесно связаны с городской культурой, что часто изображаются с короной в виде зубчатой городской стены.

Можно предполагать, что источник этого противоречия восходит к одной из основных оппозиций любой космологии — противопоставлению космоса и хаоса (культурного и дикого, доброго и злого, позитивного и негативного). Первый член указанных противопоставлений почти повсеместно перекодируется как «мужское начало», а второй — как «женское начало». Такая перекодировка соотносится с универсальным для всех мифологий представлением о первоначальном разделении недифференцированного хаоса на две половины — мужскую и женскую и, соответственно, о возникновении неба и земли, праотца и праматери. Но, выделившись из хаоса, земля (и шире — женское созидательное начало) остаётся в значительной степени образом хаоса, наследуя многие eго характеристики. Миф о войне богов с чудовищами, то есть об устройстве космоса, повествует о борьбе небесных божеств с хтоническими созданиями (гигантомахия) или непосредственно с породившей их праматерью — вселенной (такова борьба Мардука с Тиамат в вавилонской космогонии). Этой же частичной идентификацией Б.- м. с хаосом можно объяснить её связь с горами (Кибела, Ума, Хоседэм и др.), поскольку гора часто рассматривалась как зародыш вселенной, то есть связывалась с изначальной нераздельностью хаоса, косной материей, из которой создан упорядоченный космос. Этим же объясняется связь Б.-м. с влагой и водой (вода также представлялась в различных мифологиях в качестве первоначальной субстанции). Из морской пены рождается Афродита, с водой и колодцами связывается славянская Мокошь. На колодцах делались и изображения Пятницы (поздний аналог Мокоши), затем отождествлённой в русской традиции со святой Параскевой. Скифская богиня земли Апи часто изображалась в водах источника.

Б.-м. связана не только с дикостью (хаосом), но и с культурой (космосом). Такая амбивалентность её функций вызвана двойственностью архаических воззрений на природу, которая представлялась одновременно и частью устроенного богами космоса, и хаосом, окружающим упорядоченную и сакрализованную общину, изоморфную космосу в целом, создательница которого Б.-м. тем самым и дружественна, и враждебна социальному (культурному, космическому) началу. Поэтому Кибела, например, покровительствует городу, упорядоченному социальному микрокосму, но в тоже время культ имеет подчёркнуто оргиастические формы, цель которых — временно отменять привычные социальные установления. Так, в образе Б.-м. реализуется общее для всей древней космологии свойство — будучи системой иерархически организованных оппозиций, располагать для каждой из них нейтрализующим элементом. Это создаёт сочетание соединения и разделения, которые вместе и являются необходимым условием целостности и упорядоченности в противовес неупорядоченной целостности хаоса или раздробленности распада. Ср. идею гармонии в связи с женским созидательным началом в древнекитайской космологической концепции инь и ян (женского и мужского, тёмного и светлого, пассивного и активного, отрицательного и положительного), взаимодействие и взаимопроникновение которых обеспечивают гармоническое равновесие вселенной. Те культы, где преобладает поклонение шакти (например, тантризм), часто носят мистериальный и оргиастический характер, и их наиболее сакрализованным элементом является половой акт, как своеобразное трансцендентное воссоединение мужского и женского начал, источник и средство поддержания мировой гармонии. Шактизм, несомненно, вырос из почитания Б.-м., и Б.-м. Джаганматри продолжает оставаться одной из персонификаций шакти.

Лит.: Афанасьев А. Н., Поэтические воззрения славян на природу, т 1-3, М." 1865-69; Кpаулей Э., Мистическая роза, пер. с англ., СПБ, 1905, Farnell L. R., The cults of the Greek states, v 3, Oxf., 1907; Gоnda J., The dual deities in the religion of the Veda, Amst. — L., 1974, p 93-117; Graillоt H., Le culte de Cybиle, mere des dieux a Rome et dans i lempire Romain, P., 1912; Dieteriсh А., Mutter Erde, Lpz — B., 1913, Dulaure J, Des divmitйs gйnйratrices…, P., 1805; Briffault R, The mothers. A study of the origins of sentiments and institutions, v. 1-3, N. Y.-L., [1969]; Васhofen J. J., Das Mutterrecht. Eine Untersuchung ьber die Gynaikokratie der alten Welt nach ihrer religiцsen und rechtlichen Natur, Stuttg., 1861 Berndt R. M., Kunapipi. A study an Australian aboriginal religious cult, Melbourne, 1951; Neumann E., The Great Mother. An analysis of the archetype, 2 ed., N. Y., 1963.

E. Г. Рабинович

[Мифы народов мира. Энциклопедия: Богиня-мать, С. 9 и далее. Мифы народов мира, С. 1191 (ср. Мифы народов мира. Энциклопедия, С. 181 Словарь)]

Возможно также, что мотив избегания змеем пантеры отражает в зоологическом коде ключевой сценарий в малоазийском культе Великой матери, связанный с оскоплением посвящаемых*, но исследование этих аспектов не входит в нашу задачу. О мифологии Великой матери или матери богов можно судить по текстам более позднего времени, в частности, по поэме Лукреция, для которого Великая матерь есть только поэтический символ природы как живого целого (Лукреций. II. 594-643). В "Теогонии" Гесиода Геката - космическая богиня, управляющая решительно всем в мире (Гесиод. Теогония. 411-420). В нашем исследовании речь пойдет о пантере из средневековых бестиариев, существе, в котором с трудом угадывается некогда могущественное женское божество, управлявшее силами природы. Преданная забвению христианской религией Magna Mater, Великая Богиня, положившая начало Космосу, вернется в средневековую культуру в облике прекрасной пантеры, однако ей найдется место лишь на периферии, в текстах сакральной зоологии.

• Ср.: "Матерью Богов в первую очередь одержимы женщины, а из мужчин - лишь весьма немногие, причем наиболее изнеженные" (Ямвлих. Халкидский. О египетских мистериях. II. 10). См.т.ж. главу "О мерности культа Великой Матери" в сочинении Августина: Бл. Августин. О граде Божием. VII. 26.

auaf, прим. 37

Австралия и Океания

В мифах северных и юго-восточных племен Австралии наряду с тотемными предками есть и более обобщенные и, по-видимому, развившиеся позднее образы «надтотемных» мифических героев.

• На севере известна старуха-мать (фигурирует под именами Кунапипи, Клиарин-клиари, Кадьяри и т. д.) — матриархальная прародительница, символизирующая плодовитую рождающую землю и связанный с ней (и с плодовитостью, размножением) образ змея-радуги.
• На юго-востоке — патриархальный всеобщий отец (Нурундере, Кони, Вирал, Нурелли, Бунджиль, Байаме, Дарамулун), живущий на небе и выступающий в роли культурного героя и патрона обрядов инициации.

Мать и отец могут принадлежать к различным, иногда сразу к нескольким тотемам (каждая часть их тела может иметь свой тотем) и, соответственно, являться общими предками (то есть носителями и первоисточниками душ) различных групп, людей, животных, растений.

В мифах фигурируют обычно не одна, а несколько «матерей», иногда две сестры или мать с дочерью. Эти сказания и соответствующий им ритуал связываются с одной из «половин» (фратрий) племени, что допускает и предположение о частичном генезисе образов матерей из представлений о фратриальных прародительницах.

У юленгоров, живущих в Арнемленде, мифическими предками являются сестры Джункгова, приплывающие с севера по ими самими созданному морю. В лодке они привозят различные тотемы, которые развешивают для просушки на деревьях. Затем тотемы помещаются в рабочие сумки и во время странствий прячутся в различные места. Из тотемов появляются десять детей, сначала лишенных пола. Затем спрятанные в траву становятся мужчинами, а спрятанные в песок — женщинами. Они делают для своих потомков палки-копалки, пояса из перьев и другие украшения, вводят употребление огня, создают солнце, учат потреблять определенные виды пищи, дают им оружие, магические средства, обучают тотемическим танцам и вводят обряд посвящения юношей. Хранительницами ритуальных секретов, по этому мифу, являются сначала женщины, но мужчины отнимают у них свои тотемы и секреты, а прародительниц отгоняют пением. Прародительницы продолжают путь, образуя рельеф местности, новые кормовые территории и родовые группы людей. Вновь достигнув моря на западе, они отправляются на острова, которые перед тем возникли из вшей, сброшенных прародительницами со своих тел. Спустя много времени после исчезновения Джункгова на западе появляются две другие сестры, родившиеся в тени за садящимся солнцем. Они завершают дело своих предшественниц, устанавливают брачные классы и вводят ритуал великой матери — Гунапипи (Кунапипи), в котором частично инсценируются их деяния. Сестры обосновываются в определенном месте, строят хижину, собирают пищу. Одна из них рождает ребенка. Сестры пытаются варить ямс, улиток и другую пищу, но растения и животные оживают и выпрыгивают из огня, начинается дождь. Сестры пытаются танцами отогнать дождь и страшного змея-радугу, который приближается к ним и проглатывает сначала тотемных животных и растения («пищу» сестер), а затем — обеих женщин и ребенка. Находясь в брюхе змея, сестры мучают его. Змей выплевывает сестер. При этом ребенок оживает от укуса муравьев.

Сестры Ваувалук (так их называют юленгоры и некоторые другие племена) представляют собой своеобразный вариант тех же матерей-прародительниц, воплощающих плодородие. В образе змея-радуги, широко известном на большей части территории Австралии, объединяются представления о духе воды, змее-чудовище (зародыш представления о «драконе»), магическом кристалле (в нем отражается радужный спектр), употребляемом колдунами. Проглатывание и выплевывание змеем людей связано (как и у других народов) с обрядом инициации (символика временной смерти, обновления). Р. М. Берндт находит в проглатывании змеем сестер также эротическую символику, связанную с магией плодородия.