Коршун

Богини-покровительницы Северного (в образе змеи) и Южного (в виде самки коршуна) Египта

Ожерелье с пекторалью в виде богини Нехбет из сокровищ гробницы Тутанхамона. Ок. 1334-1328 гг. до н. э.

Один или два коршуна, клюющие печень человека, — Титий.

Отдельные виды (ягнятник, гусятник, мёнхсгайер-монах, стервятник) в символическом значении не различаются. По сравнению с орлами коршуны считаются менее «царственными» поскольку они известны тем. что питаются только падалью: иберийцы и персы оставляли им трупы на пожирание, что еще и сейчас имеет место в Тибете.

Лишь в Древнем Египте коршун пользовался большим почитанием. прежде всего в образе богини-коршуна Нехбет из Иераконполя в Верхнем Египте. Многочисленны изображения коршуна в охранном парении над фараоном, а царственная супруга фараона носила «хохолок коршуна». Нехбет считалась охранительницей родов или материнства вообще: коршуны выступали и в связи с богиней Мут: вместе со змеей они составляли украшение короны царей.

В античности было замечено, что коршуны часто следовали за войсковыми передвижениями, отсюда. вероятно, был сделан вывод об их пророческих способностях: считалось, что они собираются на месте будущей битвы за три дня до нее.

Зевс также мог проявить себя в виде коршуна: в «Илиаде» Гомера (7,59) Аполлон и Афина в виде коршунов сидят на дереве.

Демон нижнего мира Эврином изображался в виде оскалившегося чудовища цвета мясной мухи, сидящего на распластанном коршуне.

Именно коршуны терзали Прометея. пожирая его печень.

У римлян коршун был посвящен богу войны и умерщвление коршуна расценивалось как кощунство. Значение коршуна как оракулического животного в авгурстве, в особенности при основании Рима. восходит, по всей видимости, к этрусским традициям.

Зачастую господствовало представление, что коршуны плодятся без акта зачатия, а самочку оплодотворяет ветер Востока. Отсюда значение птицы как символа Девы Марии. Раннехристианский текст «Физиологус» сообщает, что коршун, «будучи в тягостях», летит в Индию, откуда приносит камень рождения. Он полый и имеет внутри тарахтящее каменное ядрышко (это же рассказывается и о «драгоценном камне» аэиге). «Когда коршуниха почувствует родовые позывы, она берет камень, усаживается на нем и рожает (!) без мук». Толкование символа гласит: «Так и ты, человече, беременный Духом Святым, возьми духовный камень рождения, который отвергнут строителями, а ему краеугольным камнем пристало быть. — и воссев на оном породишь… дух Спасения… Ибо на самом деле сей камень рождения Духа Святого Господа Иисуса Христа не от рук человеческих сработан, что значит — не от человеческого семени из Девы предстал. И как камень рождения несет в себе иной, тарахтящий, так и плоть Господня несет в себе звонкую Божественность».

В Индии коршун служит верховым животным для бога Шани, или Манда, персонификации планеты Сатурн, выглядящего дряхлым, хромым и отвратительным.

В Древней Мексике коршун обозначал 16-й из 20 дней (коцкакуаутли); считалось также, что он достигает весьма почтенного возраста, поскольку царский коршун (Sarcorhamphus papa) лыс

Богиня Вехнего Египта Нехбет либо изображается в виде коршуна, либо, по меньшей мере, носит хохолок коршуна. В качестве гербового животного коршун входит также в царскую символику. На верхней части золотого гроба Тутанхамона изображена рядом с уреем (символом Нижнего Египта) голова коршуна. Путь царя, шагающего к всеобщей святости, указывает на потолке царская птица с распростертыми (защищающими) крыльями. Изображения коршуна принадлежали к символике царского гроба, а затем распространились и для частных лиц. Коршун был также священным животным всегда изображаемой в антропоморфном виде богини Мут, в главном культовом месте которой, в Фивах, коршуны мумифицировались. В период позднего Египта коршун был символом женского начала в противоположность жуку как олицетворению мужского принципа; в определенном способе письма символы обоих животных служили для обозначения богини Нейт, а также бога Пта, которые как созидающие божества объединяли в себе оба пола.

Коршун. Ацтекский календарный символ. Кодекс Борджа

---

На рельефе из VI слоя Чатал-Хююка изображены головы двух коршунов, охватывающих женские груди, под ними — обглоданные коршунами кости (тема жизни и смерти); на фресках VII слоя — стервятники с огромными крыльями и человеческими ногами, которые терзают безглавого человека; ср. также образ «коршуновзорой» горгоны, женщины с птичьим лицом у Гомера; птичьи черты бабы-яги, албасты и др.

Славяне

КОРШУН, ястреб и некоторые другие виды семейства ястребиных (орел, канюк, лунь, скопа) и отчасти соколиных (кобчик, чеглок) образуют единый образ крупной хищной птицы (ср. также Орел), наделяемой символикой нечистоты и смерти, демоническими и отвращающими свойствами. Символику К.-ястреба, его связи с другими птичьими персонажами и параллели с другими славянскими традициями наиболее полно отражает украинско-подольский обряд изгнания и похорон К. в первый понедельник Петровского поста. Утром хозяйки выгоняли кур из хаты через нож или топор для защиты их от К. Днем женщины шли на пастбище, где пели, махая платками в сторону леса: «Ой, Шуляку — чорна птахо, до нас не л!тай,/<...> курей наших не хапай». Мужчины приносили сюда привязанных на палки убитых К. и воронов. Женщины шли с ними в лес, там ломали зеленые ветки и, махая ими, проклинали «шуляка-яструба»: «Птице-чорна, смерте наша, / Ти нас не займай, / Обминай!» Потом совершались ритуальные похороны К. и женщины танцевали на его могиле. В другом варианте обряда бабы изготовляли «шуляка» из платков, клали его на большой платок, по углам которого насыпали кучки зерен и клали между ними хлеб, лук, сыр и мясо. Повернув «шуляка» к мясу, бабы приговаривали: «Не иды до курей, а иды до падла». В конце разрывали «шуляка» на части, устраивали пирушку и угощали друг друга водкой со словами: «Выпый-те, кумо, щоб шуляк курчаток не поив». Обрядовая параллель К.-ястреба и кукушки (ср. украинский обряд изгнания и похорон К. и русский обряд крещения и похорон кукушки) дополняется поверьем об обращении кукушки в ястреба или К. по окончании ее кукования сразу после Петрова дня (29.VI). В контексте упомянутых обрядов и верований следует рассматривать и «ястребиные» названия незавившегося кочана капусты: укр., бел. «шуляк», рус. «яс-требуха». Альтернативные варианты для кукушки после Петрова дня — либо обращение ее в ястреба, либо укрывание в капусте (в белорусском Полесье). Иные параллели украинского обряда изгнания К. — это кашубский обряд казни «коршуна» в Иванов день (24.VI) или в воскресенье за три недели до этого дня. В обряде участвовали «палач», «сол-тыс» (сельский староста) или «ксендз» и «судья», который зачитывал приговор. Птицу насаживали на кол. Слуги «сол-тыса» обращались к К. с обвинительной речью, и «палач» отрубал К. голову. Чаще, однако, голову отрубали не К., а вороне, которую всей процессией отправлялись хоронить с приветственной песней св. Яну. У других западных славян параллели к украинскому обряду изгнания К. более отдаленные: в Чехии и Лужице обряд, сходный с кашубским, совершался по окончании жатвы и был связан не с К., а с петухом или селезнем. В украинском обряде изгнания К. наблюдается функциональная общность К. и ворона, поэтическим воплощением которых в песенных текстах является образ «черной птицы», несущей смерть. Такое же сходство демонстрирует детская игра в К. или ворона, в которой эти птицы наделяются общей символикой смерти. В украинских вариантах игры «ворон» роет ямку, чтобы варить кипяток и заливать им очи детям. Копание ямки символизирует похороны, а заливание очей — смерть. У украинцев и русских такая игра называется «в коршуна», у чехов и боснийцев — «в ястреба». У белорусов она тоже связана и с К. («у коршуна», «шуляк»), и с вороном («у крука», «у ворана» и т.п.): К. (ворон) копает ямку, чтобы собирать камушки и выбивать ими детям зубы. Характерна причина мести К. (реже ворона) детям: «Они мою капусту поели!» (у белорусов), «Белую капусту в моем огороде пощипали» (у украинцев). См. выше мотив капусты. В Гомельском уезде игра дополняется шуточным вариантом похорон К.: «коршуна» в бане засыпают песком. Ястреб и К. как нечистые и зловещие птицы наделяются демоническими свойствами. По польским представлениям, ястребиный облик может принимать черт, в ястребе скрывается злой дух; по украинским — ястреб нападает на животных, как черт на людей. Ср. также русское выражение «черт коршунова-тый». Чтобы ястреб не душил кур, нужно первое снесенное курицей яйцо отдать нищему (у поляков); запрещено приносить домой клин, которым расщепляли дерево, сжигать старый веник (у поляков), мотать пряжу, когда в печи горит огонь (у украинцев); на Рождество называют ястребов голубями, чтобы задобрить и обезвредить их (у белорусов). Вместе с тем, как и всякий хищник, ястреб обладает отвращающими свойствами. Поэтому убитого ястреба поляки прибивали на воротах хлева, поляки и украинцы вешали в конюшне для защиты от ведьм и чертей, украинцы выставляли для устрашения воробьев. Крик К. считают приметой дождя. Согласно легендам, К. (иногда канюк) наказан Богом за то, что в незапамятные времена не рыл или не чистил с другими птицами море, озеро, пруд и т.п. (у восточных славян, поляков), замутил воду Божьей Матери, стиравшей рубашки младенцу Христу (у поляков). С тех пор он имеет право пить лишь дождевую воду и, томясь от жажды, жалобно просит: «Пить, пить!» О крике К. во время засухи русские говорят: «Каня плачет, у Бога пить просит». Лит.: Венгрженовский С. Языческий обычай в Брацлавщине «гоныты шуляка». (Этнографический очерк) // Киевская старина, 1895. Т. 50. С. 282-323; Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997. С. 542-556. А.В. Гура < SMES