Метаморфозы

метаморфо́зы Превращение одних существ, видов или объектов в другие. Имеет отношение к широкой символике инверсии и к существенному понятию различия между первородным недифференцированным Единым и миром явлений. Все может быть преобразовано во что-то еще, так как ничто является в действительности чем-то. Преображение имеет совершенно иную природу: оно является метаморфозой в восходящем направлении, унося все явления от движущегося обода Колеса Превращений по радиальному пути к «неподвижному перводвигателю» — внепространственному и вневременному центру. В наиболее архаичных своих формах метаморфозы отражают существеннейшие черты ранней мифопоэтической мысли: представление о тех нечётких (расплывчатых) множествах, членами которых могут быть боги наравне с животными, людьми и неодушевлёнными предметами, иногда переходящими друг в друга благодаря метаморфозам; осознание непреодолимых границ между разными царствами («тот свет» и «этот свет», «мир живых» и «мир мёртвых»), благодаря чему переход из одного в другое возможен лишь посредством обязательных метаморфоз; наконец, рассмотрение предметов и существ как возможных обиталищ (часто временных) того или иного духа или бога (что и составляло древнюю обрядовую основу мифологических метаморфоз). Самый архаический вид метаморфоз связан с тотемическими представлениями (в австралийской мифологии и др.). В дальнейшем метаморфозы становятся формальным приёмом сюжетосложения (в частности, внутри волшебной сказки). Во многих космогонических мифах исходным материалом, из которого благодаря метаморфозе возникают части мироздания или земли, служит тело убитого чудовища или другого мифологического существа. Так, в ацтекском мифе боги Кецалькоатль и Тескатлипока разрывают на части богиню Тлатекутли, превращают её волосы в деревья, цветы и травы, глаза — в источники, рот — в потоки, плечи — в горы и т. п.; сходные метаморфозы претерпевает расчленённое тело чудовища Тиамат в аккадской мифологии; в ряде индоевропейских мифологических традиций части вселенной и земли возникают благодаря метаморфозе расчленённого тела умерщвлённого первого человека: Имира в скандинавской мифологии, Пуруши в ведийской мифологии, перволюдей в среднеиранских и восточнославянских текстах. Иногда первичным материалом для создания частей земли (или земного ландшафта) служат не сами существа, а их выделения (в дагомейской мифологии горы — это экскременты змеи-радуги Айдо-Хведо); в гротескном плане подобные метаморфозы нередко фигурируют в мифах о трикстерах (койот у североамериканских индейцев, ворон у коряков и др.). Одним из наиболее характерных видов метаморфоз богов и некоторых других мифологических персонажей являются их временные превращения с последующим возвращением к первоначальному виду (оборотничество). Это характеризует большинство древнеегипетских богов (Ра, Гор и др.), героя кетского мифа — разорителя орлиных гнёзд (спасаясь от преследователей, он последовательно превращался в горностая, в трёхногого коня, оленя). Сравнение мифов о преследовании с этиологическими мифами показывает, что постоянной остаётся сюжетная схема ряда метаморфоз центрального мифологического персонажа. Мотивировка метаморфоз может меняться, но существенно, что во всех случаях развитие мифологического сюжета осуществляется благодаря серии метаморфоз главного героя. Особый вид представляют собой метаморфозы неодушевлённых предметов, когда (чаще всего благодаря чудесному воздействию богов или других персонажей) эти предметы оживают. Метаморфозы фигурок из дерева (или из глины), которых герой превращает в людей (а затем усыновляет), характерны для северо- и центральноамериканских индейских и палеосибирских — юкагирских и енисейских (кетских) мифов. Позднейший след аналогичных сюжетов сохраняется в сказочном фольклоре — в рассказах об оживающем человечке из дерева и в их литературных обработках (Пиноккио, Буратино и т. п.). В мифах многих народов Евразии (особенно Восточной Азии) и Америки в распространённом мотиве магического бегства спасающийся от преследования герой бросает позади себя последовательно предметы (чаще всего три), которые благодаря метморфозам преграждают путь его преследователям (Идзанаки и Идзанами, Вяйнямёйнен). Аналогичного характера метаморфозы — в самодийских, юкагирских, чукотских и других мифах того же сюжета. В мотиве магического бегства совпадает не только число и характер бросаемых предметов (материала, претерпевающего метаморфозы), но и характер препятствий, возникающих благодаря метаморфозам этих предметов на пути преследующих. Метаморфозы предметов, бросаемых во время магического бегства, и метаморфоз самого преследуемого героя и его преследователя нужно рассматривать как разные варианты единого мифологического мотива метаморфоз. Смерть — переход в царство мёртвых в мифологии обычно рассматривается как метаморфоз: превращение человека (чаще — его души либо одной из его душ, если предполагается множественность душ у одного человека) в животное (чаще всего в птицу; иногда это превращение происходит не сразу после смерти, а спустя несколько лет, как в мифах ацтеков о небесном доме солнца), в человека другого пола (по древнемексиканским представлениям, умершая роженица становилась воином в образе женщины, надевала на том свете воинские доспехи и украшения) и т. п. В некоторых мифологических традициях животные выступают не только как результат метаморфоз, но и как материал метаморфоз, при этом часто метаморфоза окутана тайной и считается постыдной (у фон в Африке, если потомков царицы назовут детьми леопарда, они должны покинуть страну). Достаточно распространены также метаморфозы, результатом которых является превращение в растения. Особенно распространённый вид метаморфоз (в мифах Южной Азии, Австралии, Океании, Южной Америки и др.) — превращение мифологических существ (или исторических персонажей) в камень (или каменное изваяние). По способу превращения можно разделить метаморфозы на временные (обычно характерные для богов и других высших мифологических существ) и постоянные (более характерные для человека или его души). Однако учение о перевоплощении или переселении душ (метампсихозе), в частности в его развитых формах в индейских мифологических и религиозно-философских системах, допускает длинный (в принципе бесконечный) ряд метаморфоз и для людей (и их душ). Все преобразования облекаются во что-то, полное глубокой тайны и стыда, ведь нечто, что изменено, что становится «чем-то еще», в то же время все ещё сохраняя вещь такой, как она была, должно неизбежно происходить из двойственности и двусмысленности. Следовательно, преобразования должны быть скрыты от взгляда — и, следовательно, появляется необходимость в маске. Скрытность ????? к преображению: это помогает «тому-что-есть» стать «тем-чем-хотелось-бы-быть»; именно это составляет магический характер преображения, представленный и в греческой театральной маске, и в религиозных масках Африки и Океании.

См. также: Превращение Преображение Инверсия Оборотничество Наказание Мирабилия Тлатекутли Тиамат Имир Пуруша Айдо-Хведо Идзанаки и Идзанами Вяйнямёйнен Гиакинф Дафна Миниады Актеон Алектрион Арахна Аэдона Гарпалика Исхий Каллисто Кассандра Лаокоон Меланипп Нарцисс Пандрей Пирам Прокна Тантал Титон Эндимион

Искусство

В позднейшей литературной традиции (как древневосточной, так и античной) метаморфозы сохраняются как излюбленный сюжет, но подвергаются переосмыслениям. В поэме Овидия «Метаморфозы» собраны многочисленные мифологические сюжеты, касающиеся метаморфоз, но они нередко подвергнуты рационалистическому осмыслению; поэт выдвигает на первый план такие черты или признаки существ, подвергающихся превращениям, которые делают сами метаморфозы более понятными с точки зрения обыденного мышления (ср. «Золотого осла» Апулея). В европейской и американской литературе времени романтизма (Э. Т. А. Гофман и др.) сюжеты, связанные с метаморфозами, иногда получают новое осмысление в духе поэтики иррационального, сохраняя древние архетипические истоки. Классическим образцом нового осмысления в литературе XX в. мотива метаморфозы человека (сохраняющего все черты своей психологии), превращающегося в животное (насекомое), является повесть Ф. Кафки «Превращение». В поэзии (И. Анненский, А. Ахматова, П. Валери и др.) и в изобразительном искусстве широко используется мотив окаменения человека (или пары людей), их превращения в камень.

Черновые материалы

Смертные, наказанные богами; другие метаморфозы.

Литература

• В. В. Иванов Одноимённая статья в MNME
• Богоpаз-Тан В. Г., Миф об умирающем и воскресающем звере // в сб.: Художественный фольклор, 1, М., 1926, с. 66-71 < MNME
• Иохельсон В. И., «Магическое бегство» как общераспространенный сказочно-мифологический эпизод // в кн.: Сборник в честь семидесятилетия проф. Д. Н. Анучина, М., 1913, с. 155-66 < MNME
• Пропп В. Я., Исторические корни волшебной сказки, Л., 1946 < MNME
• Aarne A., Die magische Flucht. Eine Mдrchenstudie, Hels., 1930 (Folklore Felloros communications, v. 33, No 92-93) < MNME
• Firth R., Twins, birds and vegetables: problems of identification in primitive religious thought, «Man», 1961, v. 61 < MNME
• Hocart A. M., Turning into stone // в его кн.: The life-giving myth and other essays, 2 ed., L., 1970, p. 33-39 < MNME
• Kees H., Totenglauben und Jenseitsvorstellungen der Alten Agypter. Grundlagen und Entwicklung bis zum Ende des Mittleren Reiches, 2 Aufl., B., 1956 < MNME
• его же, Der Gцtterglaube in Alten Agypten; 2 Aufl., B., 1956 < MNME
• Lйvi-Strauss C., La pensйe sauvage, P., 1962 < MNME
• его же, Mythologiques, t. 1, 4, P., 1964-71 < MNME
• его жe, La vole des masques, v. 1-2, Gen., 1975 < MNME
• Strehlow T. G. H., Aranda traditions, Melb, 1947 < MNME
• его же, Personal monototemism in a polytotemic community // в сб.: Festschrift fьr Ad. K. Jensen, Bd 2, Mьnch., 1964, S. 723-54 < MNME

Иллюстрации

• Маска похожа на куколку бабочки.