Моление о чаше
- Моление о чаше
- Борение в саду
- Мф., 26:36-46; Мк., 14:32-42; Лк., 22:39-46
Cтрадания Иисуса в Гефсиманском саду
всегда присутствуют фигуры троих спящих учеников. Св. Лука добавляет, что пока Иисус молился, .
Иногда присутствует ангел согласно со свидетельством Луки: «явился же Ему Ангел с небес и укреплял (вар. укрепил) Его. И, находясь в борении, прилежнее молился»[1].
После Тайной вечери и непосредственно перед своим арестом Христос удалился на гору Елеонскую, чтобы молиться. «Борение»[2] означает здесь духовную борьбу между двумя сторонами его природы — человеческой, которая страшится неминуемых мучений и желала бы избежать их, и божественной, которая придает ему силы: «Отче мой! Если возможно, да минует. Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты». Он взял с собою Петра, Иакова и Иоанна и затем отошел недалеко от них. Когда он вернулся к ученикам, то нашел их спящими и порицал их за отсутствие у них решимости.
До XIII в. эта тема встречается в искусстве редко.
В ранних образцах вместо ангела можно видеть голову Бога-Отца или его символ — правую руку, указующую из облака.
Другие ранние трактовки этого сюжета могут изображать Христа либо коленопреклоненным (согласно Луке), либо павшим ниц (Матфей, Марк). Спящими могут изображаться все одиннадцать учеников, или, наоборот, Христос может молиться один.
К эпохе Ренессанса установились, определенные каноны изображения этого сюжета. Христос преклоняет колени на скалистой возвышенности. Ниже — трое учеников:
- • Петр (седой, с вьющейся бородой и порой с мечом — предвестие того, что он отсечет ухо слуге),
- • Иаков (у него темные волосы и борода),
- • Иоанн (самый младший, с длинными волосами, порой доходящими до плеч).
Вдалеке виднеется Иерусалим и группа причастных к этой сцене лиц — воины, которых ведет Иуда.
Видение Христа получило две различные формы. Перед ним может предстать ангел (или несколько ангелов), несущий инструменты Страстей, или же, чаще, ангел несет чашу и пресный хлеб. Принятый способ изображать Христа готовым получить причащение восходит, по-видимому, к чисто метафорическому указанию в Евангелиях на чашу — трактовка, которая не имеет подтверждения в библейских текстах.