Ильин день

— день памяти пророка Ильи, отмечаемый 20.УП/2.УШ. И. д. праздновался во избежание грома и молний (ср. хрононимы: укр. Громове свято, серб. Или]а громовник, болг. Гръмов-ник). И. д. считался временем летних гроз и бурь, страх перед последствиями которых (пожары, разрушения, гибель урожая) породил отношение к И. д. как опасному и крайне неблагоприятному (ср. рус. Илья немилостивый, Илья сердитый). И. д. входил в цикл дней, празднуемых для защиты от грома и пожаров: ср. также сербское поверье о том, что св. Пантелей (отмечаемый 27.VII) приходится Илье-пророку братом, а Огненная Мария (30.VII) — сестрой. В России в И. д. совершались молебны в поле и в церквях и часовнях, посвященных Илье; запрещались различные виды хозяйственных и домашних работ (косьба, вывоз сена, жатва, а также стирка, колочение белья вальками); несоблюдение этих запретов могло навлечь на село, дом, угодья грозу, сильные ветры, пожары. В России в И. д. совершались молебны от засухи. У южных (реже и у восточных) славян известны поверья о том, что от грома в И. д. портятся орехи: они становятся червивыми, пустыми, сгорают изнутри, «их съедает молния». Плоды лесного ореха и сам кустарник расценивались как прибежище демонического или хто-нического существа, поражая которое, гром (громовержец) наносит вред и самим плодам (см. Лещина). И. д. считался календарной границей, когда проявлялись первые признаки осени. Болгары говорили, что в И. д. Илья надевает первый из своих семи кожухов и поворачивается в сторону зимы, а в России считалось, что «на Илью до обеда лето, а после обеда осень». Верили, что с И. д. перестает греть солнце («До И. д. и под кустом солнце сушит, а после И. д. и на пустоши роса не обсыхает»); начинаются утренние холода и даже заморозки («На И. д. и камень прозябает», «До Ильи — хоть разденься, а после Ильи в зипун оденься»); сокращается световой день («Петр и Павел час убавил, Илья-пророк два уволок»); опадают листья с деревьев («Придет Пет-рок — оторвет листок, придет Илья — отщипнет и два»); начинаются дожди и ненастье («До Ильи и поп дождя не на-молит, а после Ильи и баба фартуком нагонит», «Прийде 1лля, то наробить у пол! гнилля»). С И. д. запрещалось купание. С И. д. связывалось сезонное исчезновение животных (змей, птиц и др.; ср. Воздвижение), а также начиналось «волчье» время: открывались волчьи норы и волки могли нападать на скот; в некоторых местах в И. д. начинался сезон охоты на волков и охотники считали, что, затравив в И. д. волка, они обеспечат себе удачу на будущее. С И. д. отменялись запреты на пищу нового урожая. В И. д. пасечники в первый раз подрезали соты и угощали всех медом. К И. д. должно было закончиться роение пчел; после него пасечники отгоняли чужой залетевший к ним рой, считая его ненадежным (ср. рус. «Ильинский рой не в корысть»). У восточных славян с И. д. связано появление хлеба из муки нового урожая (ср. приметы: укр. «На 1шп новий хл!б на стол!», бел. «На Илью поуну печь хлеба нальлю»). Хлеб из новой муки приносили для благословения в церковь, оставляли его перед иконой Ильи. И. д. был одной из хозяйственных границ года: в И. д. могли начинать жатву («Илья жниво зачинает») или заканчивать уборку урожая (укр. «1лля на пол! копи л!чить»), а также завершать косьбу: «Илья-пророк — косьбе срок»; после И. д. косили толокой в помощь вдовам, сиротам и одиноким старикам (ср. бел. «1вановэ сена — пановэ, а 1ллшэ — удо-вшэ»). Одним из наиболее заметных событий И. д. была братчина — осенний праздник урожая. Лит.: Макашина Т.С. Ильин день и Илья-пророк в народных представлениях и фольклоре восточных славян // Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982. С. 83-101. Т.А. Агапкина < SMES