Окно

Как отверстие выражает идею проникновения, возможности и дистанции.

Имея квадратную форму, обладает импликациями рациональными и земными.

Символизирует сознание (32), особенно если помещается на вершине башни (по аналогии с головой).

Разделенное на части приобретает вторичную (иногда преобладающую над основной) символику, производную от числа просветов их взаимных соотношений. Символ отверстия, впускающего сверхъестественный свет, отсюда — сакральное отношение к виду и устройству окон.

В кафедральных средневековых соборах с нач. 2-го тысячелетия сооружались впечатляющие витражи (Реймс, Шартр, Сен-Шапель в Париже), приближающие их к красоте обетованного «небесного Иерусалима».

Падающий извне и сверху (см. Tгрх?тз) свет соответствует Духу Святому, а собственно окна символизируют Марию (они светят не сами по себе, а лишь божественным светом).

Оформление витражей зачастую обнаруживало применение символики чисел: они были трехчастные (см. Tрехликость) или четырехчастные (четыре евангелиста), в виде розетки (из семи «лепестков»). Что касается цветовой символики, то прежде всего бросается в глаза яркий синий цвет, как бы подчеркивающий, что, к сожалению, от окружающего испорченного мира исходит опасность.

Масонство

Храм Соломона в Иерусалиме лишен окна на север, поскольку оттуда не поступают лучи Солнца. На старинных учебных гобеленах изображены три окна, названные в разоблачительных записках некоего T. Причарда (1730) «твердыми источниками света» (в противоположность «подвижным»).

Иллюстрации

Tри окна храма в масонской символике смотрят ни восток, юг и запад.

МНМ

Важный мифопоэтический символ, реализующий такие семантические оппозиции, как внешний — внутренний и видимый — невидимый и формируемое на их основе противопоставление открытости — укрытости, соответственно опасности (риска) — безопасности (надёжности). В тех строительно-архитектурных традициях, где О. как стандартный элемент построек не получило развития, его символическую нагрузку несёт образ двери. В большинстве культур О. имеют сравнительно позднее происхождение. В отличие от жилищ обычного типа храмовая архитектура ещё долго не знает О.; самые сакральные части храма (святилище, алтарь и т. п.) старались скрыть от света и постороннего взгляда. Мотив связанной с О. опасности известен уже в западносемитской мифологии. Согласно одной из версий мифа, противник Балу (Баала), бог смерти и подземного царства мёртвых Муту проникает к нему во дворец именно через О., сделанное строителем дворца Кусар-и-Хусасом (ср. в Библии: «…ибо смерть входит в наши окна», Иерем. 9, 21). О. как нерегламентированный вход в дом (вместо двери), согласно мифопоэтической традиции, используется нечистой силой и смертью. Отчасти поэтому О. первоначально выходят внутрь, во двор; обращённые же наружу, они с целью усиления безопасности жилища нередко окружаются магической резьбой, орнаментом и т. п. Вместе с тем с помощью О. обманывают смерть (через О. выносят покойника) или нейтрализуют опасность (ср. влезание через О., передача в него маленьких детей в обряде переселения в новый дом).

Символика О. как глаза дома, его неусыпающего ока связана с тем, что О. обеспечивает просматриваемость примыкающей территории и заблаговременное знание об опасности. Чаще всего О. в языке и обозначается как глаз, как то, через что смотрят, как проводник света (ср. рус. «окно», «око»; болг. прозорец; хетт. lutta- из индоевроп. *luk-to- от корня *luk, «светить», «светать»; др.-англ. eagЮyrel, букв. «впадина глаза»; др.-исл. uind-auga, букв. «ветровой глаз»). Отсюда символика О. как образа света, ясности, сверхвидимости, которые позволяют установить связь человека, его души с солнцем, небесными светилами, богом («…окна же в горнице его были открыты против Иерусалима, и он три раза в день преклонял колена и молился своему богу и славословил его…», Дан. 6, 10). О. связано с другим оком — с солнцем. Они соприродны и единосущны как носители света (над О. или на ставнях нередко изображается солнце или даже солнце с глазом; иногда О. имитирует своей формой глаз или солнце). О. может соотноситься и с луной (ср. франц. lunette, «круглое окошечко», «глазок», во множ. числе — «очки» при lune, «луна»). Подобно тому как субъект (в частности, мифологический персонаж) отворяет О. и видит всё — вплоть до солнца, бог открывает небесное О. для солнца и дождя (ср.: «…в сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились», Быт. 7, 11; «…ибо окна с небесной высоты растворятся, и основания земли потрясутся», Ис. 24, 18). Обычай открывать О. (при восходе солнца или когда оно достаточно высоко) аналогичен божественному акту выпускания солнца из небесного О. Мотив отворения О. для солнца (ср. в детских песнях: «Солнышко, солнышко! Выгляни в окошко…»; ср. также мотив отворения солнечных врат, напр., в Древнем Египте) входит в сюжет расширенной версии «основного мифа» и в соответствующий ритуал. После того как вызван плодоносящий дождь, солнцевы дети просят, чтобы дождь прекратился и выглянуло в О. солнышко («Солнышко, ядрышко, / Посмотри в окошко! / Твои детки плачут, / По камушкам скачут…»). Не исключено, что в реконструируемом мифе дети солнца были похищены через О. противником бога грозы, о чём можно отчасти судить по мотивам русских сказок о похищении петуха — зооморфного образа солнца, нарушившего запрет открывать О. В хеттском мифе божество Инар предупреждает героя: «Если из О. выглянешь, жену свою и детей не увидишь», и герой, ослушавшись, теряет жену и детей. Похищение из О. (при том, что О. равно оку, глазу) даёт основание видеть в указанной русской сказке и инверсию мотива похищения ока, который в неинвертированном виде выступает в хеттском мифе о похищении глаз бога грозы (или его сына) и последующем их возвращении. Мотив О. воспроизводится и в такой славянской трансформации индоевропейского мифа, как сказания о князе-оборотне Всеславе и Вольге-Волхе у восточных славян и Змее Огненном Волке у южных. Основную информацию, предопределяющую развитие сюжета, получают у О. («А втапоры Волх, он догадлив был:/ Сидючи на окошке косящатом, /Он те-то де речи повыслушал»). С помощью О. осуществляются и злоумышленные планы в том же змееборческом сюжете («А молода Марина Игнатьевна, / Она высунулась по пояс в окно…, / А сама она Змея уговаривает: / Воротись, мил надёжа, воротись, друг!» — былина о поединке Добрыни со Змеем Горынычем).

О. — неизменный атрибут мифологических сюжетов с любовным свиданием. Через него девица впервые видит своего избранника (напр., Мелхола, пляшущего перед ковчегом Давида) или «показывает» себя ему («Иезавель же… нарумянила лицо своё, и украсила голову свою, и глядела в окно»; 4 Царств 9, 30). О. — тайный вход в дом любимой, последняя грань, отделяющая возлюбленных от соединения (ср. Зевса у О. Алкмены, Диониса у О. Алфеи).

Всевидящее О.-око в инвертированном виде выступает как всевидимое О. Оно — одно из типичных мест эпифании: бог, божества, цари, герои, их дальнейшие трансформации и воплощения, вплоть до театральных персонажей, в частности кукол, часто выступают именно в О. или у О. Граница, преграда между внутренним невидимым и внешним видимым с одним или многими О. (или дверьми, вратами), через которые появляется божество, жрец, священник, актёр, кукла, присутствует и в иконостасе, и в проскении, и в ряде других сакральных и десакрализованных образов. Украшение О. извне, включая колонны, столбики по бокам О., навесы, навершия, антропоморфные и зооморфные элементы (стражи О., львиные головы, маски и т. п.) тесно связывают О. с такими сакрально и мифологически отмеченными местами, как трон или царское место, епископская кафедра, эдикул, ложа и т. п.

В. Н. Топоров

Мифопоэтическая символика О. воплотилась в европейском изобразительном искусстве. О. в форме розы (включающее 12 знаков зодиака, символы 4 элементов, изображения различных человеческих «трудов и дней») играло кардинальную роль в структуре фасадов готических соборов как образ идеального мироустройства. В миниатюрах и алтарных образах немецкой и нидерландской школ 15 — начала 16 вв. О. трактовалось как бог-отец (одно О.) или святая троица (три О.), или как намёк на грядущие страсти Христовы (О. с крестообразным переплётом в сценах благовещения или встречи Марии с Елисаветой). Богатой религиозно-мифологической метафорикой отличается мотив миниатюрного окошка, отражающегося на сферической поверхности стекла, выпуклого зеркала или даже зрачка (у А. Дюрера). Таковы, например, отражения О. на хрустальной сфере творения как символ Логоса в сценах с Христом как спасителем мира. Для романтизма (особенно немецкого — К. Д. Фридрих и др.) важен мотив О. как символа прорыва в неведомое, поэтического вдохновения, реже — смерти. В живописи символистов, «Мира искусства», а также Р. Дюфи, А. Матисса, М. Шагала О. вводится в образ как способ дополнительно подчеркнуть многомерность мира (вид из О. — «картина в картине»). Модернисты используют мотив О. для утверждения тотальной непознаваемости бытия (О., открывающие «вид в никуда», у М. Дюшана, забитые или раскрытые на глухую стену О. в живописи Р. Магрита).

М. Н. Соколов

Лит.: Зерно в Б. А., «Взгляд из окна» в немецком искусстве эпохи романтизма, в кн.: Труды Государственного Эрмитажа, т. 14, Л., 1973; Фрейденберг О. М., Семантика архитектуры вертепного театра, «Декоративное искусство», 1978, No 2; Цивьян Т. В., К семантике пространственных элементов в волшебной сказке, в сб. Типологические исследования по фольклору. Сборник статей памяти В. Я. Проппа, М., 1975; Eisler R., Weltenmantel und Himmelszelt, Bd 1-2, Mьnch., 1910; Wilgus D. K., The girl in the window, «Western Folklore», 1970, v. 29, No 4; Gottlieb C., The esscape through the window: a figura for Christ’s Victory over Death, «Wallraf-Richartz Jahrbuch», 1973, Jg. 35. [Мифы народов мира. Энциклопедия: Окно, С. 7 и далее. Мифы народов мира, С. 5786 (ср. Мифы народов мира. Энциклопедия, С. 252 Словарь)]

Славяне

— часть дома, наделяемая многообразными символическими функциями. Как нерегламентированный вход в жилище, противопоставленный двери, О. использовалось для выноса покойника, передачи ребенка, произнесения диалога-ритуала и иных магических действий. В народных верованиях и фольклоре О. связывало человека с Богом и миром предков, а также с небесными светилами и природными стихиями. Двери и окна дома закрещивали рукой, ножом или другими предметами на ночь или в дни, когда в доме находились некрещеный ребенок или покойник. Чтобы уберечься от сглаза или вторжения нечистой силы, втыкали в окна изломанные иглы, чертили на них кресты мелом или ножом. В Вятской губ. крестили окна и двери на ночь со словами: «Будьте святы и благословенны, мои окошечки, дырочки, щелочки, уголочки. Отгоните всех врагов от окошечек, уголочек, дырочек». У восточных и западных славян через О. передавали младенца, если рожденные в этой семье дети умирали. Такая передача была призвана обмануть смерть и враждебных духов и обеспечить ребенку долгую жизнь (см. Пролезание). Через О. также выносили детей, которые умерли некрещеными, а иногда и взрослых, умерших не своей смертью, чтобы они не возвращались обратно. В Новгородской губ. умерших от холеры вытаскивали в заколоченных гробах через окна, которые тотчас крестили рукой с повторением слова «аминь»; считалось, что холера проводит покойника до могилы, но обратно уже не сможет вернуться. На Карпатах и в Польше гроб выносили через О. или через специальный лаз под порогом, чтобы покойник не стал вампиром. В Заонежье в новый дом лезли по лесенке через О., если хотели обмануть домового из старого дома. В русских «черных» заговорах человек отправляется в поле, покидая дом через О. Чтобы облегчить агонию или тяжелые роды, отворяли в доме окна и двери. Душа человека покидает дом через О. в виде птицы (Полесье, словаки). Русские, как только замечали, что человек умирает, ставили на О. чашку с водой, чтобы душа, покинувшая тело, могла омыться и улететь. В поминальной обрядности О. являлось местом общения с душами умерших: в момент смерти или после поминок вывешивали из О. кусок полотна или полотенце, чтобы душа поднялась по ним в дом, а потом спустилась обратно, вытерлась этим полотенцем либо отдохнула на нем; через О. провожали на кладбище души после поминок и т.д. Белорусы в ночь после осеннего поминовения мертвых клали для них на О. блины и кутью (ср. Похороны). Согласно приметам, птица или летучая мышь, влетевшие в О., предвещают смерть кому-нибудь из домочадцев. В быличках ведьмы, обернувшись сороками, вылетают через О. или печную трубу. В русских похоронных причитаниях смерть влетает в О. черным вороном или сизым голубком; на О. садится птица, предвещающая смерть; обращаясь к умершей сестре, плакальщица призывает ее прилететь птичкой домой и сесть на окошко; в доме, оставшемся без хозяина, окошки почернели и потемнели, «на слезах стоят стекольчаты околен-ки», на окошке видна «злодийная тоски-чушка». Гроб описывается в причитаниях как темное и тесное помещение без окон или с единственным О., противопоставленное светлому и просторному дому. В то же время гроб уподоблялся жилому дому, и в нем даже прорубали иногда небольшое оконце. У русских через О. не разрешалось плевать, выливать помои и выбрасывать мусор, т.к. под ним стоит ангел Господень. Вообще «стоять под О.» в символическом аспекте обозначает быть нищим или посланцем Бога. В Заонежье запрет плескать грязную воду от мытья за О. в период от Пасхи до Вознесения объясняли тем, что «Христос с сумой под окнами ходит». Чтобы покойник не тревожил после смерти, в Вятской губ. клали ему в гроб хлеба и соли со словами: «Вот тебе, Иван, хлеб и соль. У стола не стой, в окошко не гляди и домой не ходи». Через О. осуществляется ритуальный диалог между хозяином или хозяйкой, с одной стороны, и колядниками, воло-чебниками или человеком, говорящим от лица Бога, — с другой. В Заонежье в день перехода на новоселье хозяин обходил дом с иконой и сковородником, а хозяйка окликала его из О. словами: «Кто ходит?», на что он отвечал: «Бог ходит! Ангелы-святители ходят!» Согласно легенде, известной у восточных славян, первые дома строились без окон и люди пытались наносить свет в жилище ситом или решетом; только позднее Бог посоветовал людям прорубить окна. Дом Бабы-яги в русских сказках, как правило, не имеет окон. Увидеть во сне дом без окон предвещает смерть. В русских заговорах описывается «огненная изба со 100 окон, со 100 девиц». Лит.: Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983. С. 140-145; Его же. К описанию структуры славянского строительного ритуала // Текст: семантика и структура. М., С. 218-220; Топоров В.Н. К симво лике окна в мифопоэтической традиции // Балто-славянские исследования. 1983. М., С. 164-185; Невская Л.Г. Балто-сла- вянское причитание: Реконструкция семан тической структуры. М., 1993. С. 76-79; Мороз А. Б. Божница и окно: семиотичес кие параллели // Слово и культура. М., 1998. Т. 2. С. 114-125. А.Л. Топорков Наличник окна светелки крестьянской избы. Нижегородская губ. Середина XIX в. Сергие-во-Посадский историко-художественный музей-заповедник. Инв. № 4614д

< SMES