Архетип

Греч. "первообраз".

"Коллективное наследие предков.

Архетипы – ментальные структуры, свойственные каждому, - принадлежат всему сообществу людей. Это в некотором роде ментальный эквивалент биологических инстинктов, совокупность которых составляет модели поведения, с одной стороны, бессознательных, а с другой – осознанных влечений. Такие понятия, как Бог, Мать, Отец, Анима и Анимус, Лошадь, Змея и т.д. – первичные образы, передающиеся по наследству, согласно постулату Юнга. Присутствующие с самого зарождения человечества, они - результат многовекового процесса умственного развития людей – оставляют следы в психике каждого человека". [ NJSS ]

Широко используемое в теоретическом анализе мифологии понятие, впервые введенное швейцарским психоаналитиком и исследователем мифов К. Г. Юнгом.

У Юнга понятие означало первичные схемы образов, воспроизводимые бессознательно и априорно формирующие активность воображения, а потому выявляющиеся в мифах и верованиях, в произведениях литературы и искусства, в снах и бредовых фантазиях. Тождественные по своему характеру архетипические образы и мотивы (напр., повсеместно распространенный миф о потопе) обнаруживаются в несоприкасающихся друг с другом мифологиях и сферах искусства, что исключает объяснение их возникновения заимствованием. Однако архетипы – это не сами образы, а схемы образов, их психологические предпосылки, их возможность.

Словами Юнга, архетпы имеют не содержательную, но исключительно формальную характеристику, да и ту лишь в весьма ограниченном виде. Содержательную характеристику первообраз получает лишь тогда, когда он проникает в сознание и при этом наполняется материалом сознательного опыта. Его форму Юнг сравнивает с системой осей какого-нибудь кристалла, которая до известной степени преформирует образование кристалла в маточном растворе, сама не обладая вещественным бытием. Процесс мифотворчества поэтому есть не что иное как трансформация архетипов в образы, "невольные высказывания о бессознательных душевных событиях" на языке объектов внешнего мира. При всей своей формальности, бессодержательности, крайней обобщенности архетипы имеют свойство, "по мере того, как они становятся более отчетливыми, сопровождаться необычайно оживленными эмоциональными тонами, ... они способны впечатлять, внушать, увлекать", поскольку восходят к универсально-постоянным началам в человеческой природе. Отсюда роль архетпов для художественного творчества.

Тайна воздействия искусства, по Юнгу, состоит в особой способности художника почувствовать архетипические формы и точно реализовать их в своих произведениях.

"Тот, кто говорит архетипами, глаголет как бы тысячей голосов..., он подымает изображаемое им из мира единократного и преходящего в сферу вечного; притом и свою личную судьбу он возвышает до всечеловеческой судьбы..."

К.-Г. Юнг

Едва ли не лучшая краткая формулировка концепции архетипа принадлежит Т. Манну:

"... в типичном всегда есть очень много мифического, мифического в том смысле, что типичное, как и всякий миф, - это изначальный образец, изначальная форма жизни, вневременная схема, издревле заданная формула, в которую укладывается осознающая себя жизнь, смутно стремящаяся вновь обрести некогда предначертанные ей приметы".

Собрание сочинений, т.9, М., 1960, с. 175

Юнг предполагал, что архетипы присущи роду (человеческой общности или всему человечеству) в целом, т.е., по-видимому, наследуются. В качестве вместилища ("душевного пространства") для архетипов Юнг постулировал особенно глубокий уровень бессознательного, выходящий за пределы личности, - т.н. коллективное бессознательное.

Концепция архетипов ориентирует исследование мифов на отыскание в этническом и типологическом многообразии мифологических сюжетов и мотивов инвариантного архетипического ядра, метафорически выраженного этими сюжетами и мотивами (мифологемами), но никогда не могущего быть исчерпанным ни поэтическим описанием, ни научным объяснением.

Тем не менее Юнг попытался наметить систематику архтипов, формулируя такие, напр. архетипы, как:

• "тень" (бессознательная дочеловеческая часть психики, литературными выражениями которой Юнг считал Мефистофеля в "Фаусте" Гете, Хегни в "Песни о Нибелунгах", Локи в "Эдде" или любой другой образ плута-озорника),
• "анима (анимус)" (бессознательное начало противоположного пола в человеке, выражаемое образами двуполых существ первобытных мифов, в китайских категориях инъ и ям и т. п.) и
• "мудрый старик (старуха)" (архетип духа, значения, скрытого за хаосом жизни, выявляемый в таких образах, как мудрый волшебник, шаман ницшевский Заратуштра).

Архетипическое истолкование мифологемы матери в ее различных вариантах (богиня и ведьма, нормы и мойры, Деметра, Кибела, богородица и т. п.) ведет к выявлению архетипа высшего женского существа, воплощающего психологическое ощущение смены поколений, преодоления власти времени, бессмертия.

Архетипическое значение образов Прометея и Эпиметея Юнг сводит к противопоставлению в психике индивидуально-личностного начала ("самости") и той ее части, которая обращена вовне ("персона").

Отдельные положения доктрины Юнга об архетипах и само это понятие оказали широкое воздействие на мысль и творчество исследователей мифа и религии:

• К. Кереньи, сотрудничавший с Юнгом,
• М. Элиаде,
• Дж. Кэмпбелл,
• индолог Г. Циммер,
• гебраист Г. Шолем,
• исламовед А. Корбен,
• литературоведы Н. Фрай, М. Бодкин,
• философ и теолог П. Тиллих,
• биолог А. Портман,
• видные деятели литературы и искусства (Г. Хессе, Т. Манн, Ф. Феллини, И. Бергман).

Сам Юнг недостаточно последовательно раскрывал взаимозависимость мифологических образов как продуктов первобытного сознания и архетипов как элементов психических структур, понимая эту взаимозависимость то как аналогию, то как тождество, то как порождение одних другими. Поэтому в позднейшей литературе термин "архетип" применяется просто для обозначения наиболее общих, фундаментальных и общечеловеческих мифологических мотивов, изначальных схем представлений, лежащих в основе любых художественных, и в т. ч. мифологических, структур (напр., древо мировое) уже без обязательной связи с юнгианством как таковым.

В отечественной науке некоторые мыслители и ученые независимо от Юнга подходили к понятию архетипа. (Ср. выражение "схемы человеческого духа" у П. А. Флоренского ("Столп и утверждение истины", М., 1914, с. 678), а также работы О. М. фрейденберг].

Библиография

• Аверинцев С. С., Аналитическая психология К. Г. Юнга и закономерности творческой фантазии, в сб.: О современной буржуазной эстетике, в. 3, М., 1972;
• Мелетинский Е. М., Поэтика мифа, М., 1976;
• Фрейденберг О. М., Миф и литература древности, М., 1978;
• Хюбшер А., Мыслители нашего времени, пер. с нем., М., 1962;
• Jung С. G., The collected works, v. 9, pt. 1, L., 1959;
• Jасobi I., Die Psychologie von C. G. Jung, 4 Aufl., Z.- Stuttg., 1959;
• Eranos-Jahrbuch, Bd 1-25, Z., 1933-56;
• Martin P. W., Experiment in depth. A. study of the work of Jung, Eliot and Toynbee, L., 1955;
• Campbell J., The masks of God, v. 1-4, N. Y., 1959-68;
• Neumann Е., The Great Mother. An Analysis of the Archetype, Princeton, 1963. "

МНМ

греч. arxetypos, "первообраз"), широко используемое в теоретическом анализе мифологии понятие, впервые введённое швейцарским психоаналитиком и исследователем мифов К. Г. Юнгом. У Юнга понятие А. означало первичные схемы образов, воспроизводимые бессознательно и априорно формирующие активность воображения, а потому выявляющиеся в мифах и верованиях, в произведениях литературы и искусства, в снах и бредовых фантазиях. Тождественные по своему характеру архетипические образы и мотивы (напр., повсеместно распространённый миф о потопе) обнаруживаются в несоприкасающихся друг с другом мифологиях и сферах искусства, что исключает объяснение их возникновения заимствованием. Однако А. - это не сами образы, а схемы образов, их психологические предпосылки, их возможность. Словами Юнга, А. имеют не содержательную, но исключительно формальную характеристику, да и ту лишь в весьма ограниченном виде. Содержательную характеристику первообраз получает лишь тогда, когда он проникает в сознание и при этом наполняется материалом сознательного опыта. Его форму Юнг сравнивает с системой осей какого-нибудь кристалла, которая до известной степени преформирует образование кристалла в маточном растворе, сама не обладая вещественным бытием. Процесс мифотворчества поэтому есть не что иное как трансформация А. в образы, "невольные высказывания о бессознательных душевных событиях" на языке объектов внешнего мира. При всей своей формальности, бессодержательности, крайней обобщённости А. имеют свойство, "по мере того, как они становятся более отчетливыми, сопровождаться необычайно оживленными эмоциональными тонами, они способны впечатлять, внушать, увлекать", поскольку восходят к универсально-постоянным началам в человеческой природе. Отсюда роль А. для художественного творчества. Тайна воздействия искусства, по Юнгу, состоит в особой способности художника почувствовать архетипические формы и точно реализовать их в своих произведениях. "Тот, кто говорит архетипами, глаголет как бы тысячей голосов..., он подымает изображаемое им из мира единократного и преходящего в сферу вечного; притом и свою личную судьбу он возвышает до всечеловеческой судьбы..." (К. Г. Юнг). Едва ли не лучшая краткая формулировка концепции А. принадлежит Т. Манну: "... в типичном всегда есть очень много мифического, мифического в том смысле, что типичное, как и всякий миф, - это изначальный образец, изначальная форма жизни, вневременная схема, издревле заданная формула, в которую укладывается осознающая себя жизнь, смутно стремящаяся вновь обрести некогда предначертанные ей приметы" (Собрание сочинений, т. 9, М., 1960, с. 175). Юнг предполагал, что А. присущи роду (человеческой общности или всему человечеству) в целом, т.е., по-видимому, наследуются. В качестве вместилища ("душевного пространства") для А. Юнг постулировал особенно глубокий уровень бессознательного, выходящий за пределы личности, - т.н. коллективное бессознательное.

Концепция А. ориентирует исследование мифов на отыскание в этническом и типологическом многообразии мифологических сюжетов и мотивов инвариантного архетипического ядра, метафорически выраженного этими сюжетами и мотивами (мифологемами), но никогда не могущего быть исчерпанным ни поэтическим описанием, ни научным объяснением. Тем не менее Юнг попытался наметить систематику А., формулируя такие, напр., А., как "тень" (бессознательная дочеловеческая часть психики, литературными выражениями которой Юнг считал Мефистофеля в "Фаусте" Гёте, Хёгни в "Песни о Нибелунгах", Локи в "Эдде" или любой другой образ плута-озорника), "анима (анимус)" (бессознательное начало противоположного пола в человеке, выражаемое образами двуполых существ первобытных мифов, в китайских категориях инь и ян и т.п.) и "мудрый старик (старуха)" (архетип духа, значения, скрытого за хаосом жизни, выявляемый в таких образах, как мудрый волшебник, шаман ницшевский Заратуштра). Архетипическое истолкование мифологемы матери в её различных вариантах (богиня и ведьма, норны и мойры, Деметра, Кибела, богородица и т.п.) ведёт к выявлению архетипа высшего женского существа, воплощающего психологическое ощущение смены поколений, преодоления власти времени, бессмертия. Архетипическое значение образов Прометея и Эпиметея Юнг сводит к противопоставлению в психике индивидуально-личностного начала ("самости") и той её части, которая обращена вовне ("персона").

Отдельные положения доктрины Юнга об А., само понятие А., оказали широкое воздействие на мысль и творчество исследователей мифа и религии (К. Кереньи, сотрудничавший с Юнгом, М. Элиаде, Дж. Кэмпбелл, индолог Г. Циммер, гебраист Г. Шолем, исламовед А. Корбен), литературоведов (Н. Фрай, М. Бодкин), философов и теологов (П. Тиллих), даже учёных внегуманитарного круга (биолог А. Портман), видных деятелей литературы и искусства (Г. Хессе, Т. Манн, Ф. Феллини, И. Бергман). Сам Юнг недостаточно последовательно раскрывал взаимозависимость мифологических образов как продуктов первобытного сознания и А. как элементов психических структур, понимая эту взаимозависимость то как аналогию, то как тождество, то как порождение одних другими. Поэтому в позднейшей литературе термин "А." применяется просто для обозначения наиболее общих, фундаментальных и общечеловеческих мифологических мотивов, изначальных схем представлений, лежащих в основе любых художественных, и в т. ч. мифологических, структур (напр., древо мировое) уже без обязательной связи с юнгианством как таковым.

В отечественной науке некоторые мыслители и учёные независимо от Юнга подходили к понятию А. [ср. выражение "схемы человеческого духа" у П. А. Флоренского (см. его "Столп и утверждение истины", М., 1914, с. 678), а также работы О. М. Фрейденберг].

Лит.: Аверинцев С. С., Аналитическая психология К. Г. Юнга и закономерности творческой фантазии, в сб.: О современной буржуазной эстетике, в. 3, М., 1972; Мелетинский Е. М., Поэтика мифа, М., 1976; Фрейденберг О. М., Миф и литература древности, М., 1978; Хюбшер А., Мыслители нашего времени, пер. с нем., М., 1962; Jung С. G., The collected works, v. 9, pt. l. L., 1959; Jacobi I., Die Psychologie von C. G. Jung, 4 Aufl., Z. - Stuttg., 1959; Eranos-Jahrbuch, Bd 1-25, Z., 1933-56; Martin P. W., Experiment in depth. A. study of the work of Jung, Eliot and Toynbee, L., 1955; Campbell J., The masks of God, v. 1-4, N. Y., 1959-68; Neumann E., The Great Mother. An Analysis of the Archetype, Princeton, 1963.

С. С. Аверинцев [Мифы народов мира. Энциклопедия: Архетипы, С. 5 и далее.Мифы народов мира, С. 723 (ср. Мифы народов мира. Энциклопедия, С. 112 Словарь)]