Данила Зверев
Малахитовая шкатулка моей бабушки дивной красы с чуть дрожащим зеленым светом, по лазоревым с золотым накрапом стенам и темно-вишневому с чернетью потолку, обладала необыкновенным свойством — по ней как бы метались прозрачные зеленые сполохи, а ещё над нею и внутри её как бы двигался, струился такой же мягкий дымчатый свет, правда, чуть гуще и несколько ярче: его излучали колокольца малахитов, те самые каменные цветки, в которые уральский камнерез вдохнул жизнь.
Думается, именно отсюда кудесник камня, его певец Данила-мастер и сошел на страницы книги «Малахитовая шкатулка». А может, из народных сказок и преданий, коими богат и плодороден уральский край. Но скорее всего, писан он с натуры, ведь слава седого Урала не только в богатстве его подземных кладовых, но и в деяниях людей огненного труда, искателей, добытчиков и каменных дел мастеров. Бажовский герой — из были. Жил на лесной реке Режа в деревне Колтажи старинной уральской фамилии крестьянин. В малолетстве нашел он на приточной реке Положихе богатый самоцвет. С той поры и завлекли его диковинные «с солнцем внутри» камешки. Увлечение перешло в страсть. Стал малец горщиком, добытчиком камня. Научился искусству огранивания самоцветов, в чем впоследствии проявил недюжинный талант и природное дарование. И не только в огранке, но и в резьбе.
Имя умельца стало нарицательным, а звали кудесника камня Данилой Кондратьевичем Зверевым. Именно с ним в гранильных мастерских Екатеринбурга и познакомился Бажов, где просиживал недели и месяцы, любуясь его неповторимым искусством.
Род Зверевых представлял не простое, а ветвистое генеалогическое дерево, как выросшее из змеевика камня, но с живыми листочками и сучьями.
Отец Данилы — Кондрат Зверев был выжигальщиком угля на Невьянском демидовском заводе. Уголь выжигал и малахит добывал. Шесть сыновей его известны на Урале как отменные добытчики, камнерезы, старатели, огранщики и гранитоли.
В Государственном Эрмитаже России в Санкт-Петербурге хранится бесценный экспонат — карта бывшего Союза СССР. Выложена она яшмой, нежно-розовым родонитом и светло-зеленым амазонским шпатом. Отмечая стройки пятилеток, сверкают на ней тысячи драгоценных камней. Гранили их известные мастера, среди которых одним из первых значится Григорий Зверев. Им с братом Алексеем в своё время было поручено огранить и рубиновые звезды Московского Кремля.
Во многих музеях хранятся работы братьев Зверевых. Манера резьбы и огранки у них разная, но штришок един — будто одна рука над самоцветами колдовала, да только под разное настроение. Рука не рука, а мысль, видно, Данилы-мастера, переданная сыновьям, при них и осталась. А может, и не мысль вовсе, а частица его души та самая, что так камню необходима. Ведь камень без души и не камень вовсе, а безликий валун, идол, так сказать, каменный. А камень с душой — человек, Бог, цветок — олицетворение возвышенного, бессмертного, вечно живого.
А как же ныне-то с тем зверевским деревом, живо ли, не зачахло ли оно?
К радости нашей, живет. Земля российская попрежнему поит и кормит его своими соками и не только поит, но и омолаживает. А среди ветвей, морозом ядреным да ветрами свежаками зелеными, растут веточки толщиной, почитай, с мизинец, а то и потоньше его. И ничего с ним не деется, выживают. Характер-то дереву не занимать-стать.
В старейшем на Урале поселении, в селе Мурзинка, что в Екатеринбургской же области на Речной улице, и поныне проживают потомки славного рода Зверевых. Одного из них Иваном прозывают. Иван и решил по выходу на пенсию создать в Мурзинке минералогический музей имени академика Александра Евгеньевича Ферсмана. Лежит в нем под стеклом соцветие лучистых камней, густых, сумеречных, по цвету каштаны напоминающих. На этикетке написано:
«Друза морионов и полевых шпатов. Находка ученицы 3-го класса Зверевой Тани-маленькой. 1973 г.»
Таня-маленькая — внучка Ивана Зверева, внучка Данилы-мастера. Находятся в музее и самоцветы, представляющие ощутимую зримую тайну, тайну земли, её чудо. Чудо видимое и осязаемое. Чем больше рассматриваешь, тем более становится оно фантастичней и прекрасней. Представьте себе спокойный осенний омут, из холодных глубин которого неведомой силой таинства выбился на поверхность и застыл на ней теплый пламень, пламень не обычный, а ограненный и окрашенный бледно-желтым сиянием луны. Этим самоцветом является берилл, нежнейший камень, зародившийся в пегматитовых жилах из паров бериллия.
Десять лет собирал образцы для музея Иван Зверев. В нем собрано многое из того, чем знаменита мурзинская земля: аметисты, шесть разновидностей гранатов, голубые топазы в кристаллах и огранке, гелиодоры и аквамарины, друзы горных хрусталей и морионов, кристаллы полевых шпатов — альбиты, ортоклазы, клевеландиты, декоративные, художественные и поделочные камни: яшмы, агаты, халцедоны, сердолики.
И ещё один музей есть на территории Мурзинки, и этот музей находится под навесом двора Зверева и открыт он для всех в любое время дня и года.