Мрамор

ххх Основные значения:

См. также: Минералы

Мрамором называется порода, состоящая из мелких кристаллических зерен кальцита и доломита. Окраска мраморов не поддается описанию, ибо даже в отдельных рисунках невозможно охватить всю сложную гамму его цветов.

Залегает он обычно крупными массивами, где белый мрамор удивительной чистотой предвещает о чем-то недосягаемо-высоком. В Древнем Риме существовал обычай в дни большой радости и счастья класть на полку куски снежно-белого мрамора, чтобы в конце года подсчитать их и сравнить с количеством черных камней, коими отмечались дни горя и несчастья. На могилу близких людей римляне клали самый чистый белый мрамор без точек и трещинок.

Нет среди камней другого материала такого чистого белого цвета, сравнимого лишь со снегом и морской пеной. Мрамор можно обрабатывать пилой, резцом, сверлом, напильником, не опасаясь раскола; для скульптуры нет более совершенного материала, в котором прочность сочетается с нежной просвечиваемостью, а белизна кажется одухотворенной.

Среди белых мраморов, сыгравших огромную роль в истории мировой культуры, постоянно будет вспоминаться белый греческий мрамор с острова Пароса, из которого построены Парфенон и храм Зевса Олимпийского, а также итальянский сахаровидный каррарский мрамор, добывающийся в пятнадцати километрах от Средиземного моря около города Каррары.

Из каррарского мрамора высечена статуя Аполлона Бельведерского, скульптуры Микеланжело, Торвальдсена, Кановы, Родена; высечены и знаменитые скульптуры М. М. Антакольского — «Нестор-летописец» и «Иван Грозный».

Белые скульптурные мраморы найдены на Урале, в Белоруссии; им облицована станция метро «Динамо» в Москве и колоннада музея Изобразительных искусств имени Пушкина.

Однако в природе преобладают мраморы разнообразносмешанных окрасок, где однообразный белый, серый, желтый и красный фон мрамора пересекается жилками других цветов; а эти жилки, как паутинки, тонкими нитями то пересекают камень, то сливаются в крупные ветви, стволы — белые на красном, красные на белом, золотистые на черном, черные на золотом, где они ветвятся, становятся все более тонкими и как бы растворяются в общем фоне камня.

Другую группу камня представляют мраморы слоистые, в которых окраска и узор часто зависят от направления их распиловки; один раз из которого можно получить красивую слоистую структуру чередующихся полос; а по второму установу пилы — картину волнующегося моря. Но есть пестроцветные мраморы, в которых пятна разбросаны так прихотливо, что в общем хаосе трудно уловить какую-либо закономерность. К числу последних относятся пестрые, желто-красные с бурыми и белыми пятнами мраморы окрестностей Балаклавы в Крыму.

Иудейский царь Соломон очень любил все красивое. Вот как описывает его плавательный бассейн Александр Куприн в «Суламифи»: «Бассейн был у царя во дворце восьмиугольный, прохладный бассейн из белого мрамора. Темно-зеленые малахитовые ступени спускались к его дну. Облицовка из египетской яшмы, снежно-белой с розовыми, чуть заметными прожилками служила ему рамою. Лучшее черное дерево пошло на отделку стен, четыре львиные головы из розового сардоникса извергали тонкими струями воду в бассейн. Восемь серебряных отполированных зеркал отличной сидонской работы, в рост человека, были вделаны в стены между легкими белыми колоннами».

С незапамятных времен в Месопотамии почиталась богиня любви и плодородия Иштар. Культ её постепенно распространился на все страны, омываемые Средиземным морем. Под именем Артемиды Иштар появляется на Олимпе среди греческих богов, а затем ей начинают поклоняться римляне, называя Дианой.

Одним из городов, где поклонение Артемиде доходило до обожания, был богатый торговый малоазиатский город Эфес. Жители его верили древнему преданию, по которому в этих местах в далекие времена жили бесстрашные воительницы — амазонки. Здесь они построили храм своему высшему божеству богине Артемиде, а по соседству с храмом заложили город. Древнего храма не осталось, а город строился и хорошел, и горожане стали считать Эфес городом Артемиды. В честь Артемиды каждый год устраивали месячные шумные и веселые празднества, по которым месяц назывался артемисон, а к началу VI века до нашей эры решили воздвигнуть его покровительнице Артемиде огромный мраморный храм, превосходящий красотой и величием все до того существовавшие.

В те времена храмы были не только святилищами, но и сокровищницами богатств и знаний. Внутри храмов и около них ставились прекрасные статуи, внутри вывешивались собрания картин. Около храмов устанавливались каменные плиты с высеченными важными директивами: иными словами, храм был и музеем, и банком, и пинакотекой — картинной галереей, и библиотекой.

Возведение храма поручили архитектору Херсифону, как только проект храма был завершен и одобрен, возник вопрос, откуда поставлять мрамор. Римский зодчий Витрувий пишет: «Когда эфесские граждане задумали построить Диане храм из мрамора и обсуждали, доставлять ли его из Пароса, Проконнеса, Гераклеи или Фасоса, случилось, что пастух Пиксадор погнал своих овец пастись на это самое место; и там два бежавших навстречу барана проскочили один мимо другого и с налету один из них ударился рогами о скалу, от которой отскочил осколок ослепительного белого цвета. Пиксадор бросил овец в горах и бегом принес осколок в Эфес в самый разгар упомянутого вопроса. Тут сейчас же положили его почтить и заменили ему имя, назвав его Евангелом вместо Пиксадора».

Деньги на сооружение храма поступали со всех сторон. Не только Эфес, но и многие соседние города и страны считали за честь участвовать в создании этого удивительного сооружения и давать деньги на его возведение. Жертвовал на постройку храма и обладатель несметных богатств — лидийский царь Крез. Он подарил на сооружение храма мраморные колонны, украшенные внизу прекрасными скульптурными изображениями богов и мифологических сцен. А потом он принес в дар богине двух коров, сделанных из чистейшего золота.

Строительство храма затянулось на 120 лет. По сути, его строили четыре разных архитектора, и все-таки он удался на славу. Храм возвышался над рекой и занимал площадь, равную ста десяти на восемьдесят пять метров. Был «дважды окрыленный», то есть окружался со всех сторон двойными рядами колонн. Само здание было сложено из шлифованных мраморных плит, сто двадцать семь стройных колонн диаметром 1,6 и высотой около 18 метров, сделанные из белоснежного мрамора поддерживали фриз редчайшей красоты. Особенно прекрасны были колонны, подаренные Крезом и установленные вдоль ступеней у входа в храм.

Дивные скульптурные группы, изваянные на их барабанах, украшали фасад. С давних пор жители Малой Азии любили помещать скульптуры на уровне глаз, и в храме Артемиды они не пожелали отступить от этой традиции. Храм, посвященный богине, был ионическим, так как у греков дорические колонны, вырастающие прямо из земли, сравнивались с неодолимой силой и мужской статью. А ионические — высокие стройные с изысканными капителиями и легким архитравом рождали представление о девической стройности, изяществе и красоте. Херсифон решил, что это более подходящее сооружение, посвященное богине. Колонны разнились и по рельефному рисунку на барабанах, и по форме вертикальных желобков и по числу мелких каннелюр. Головки — капители колонн тоже были разными. Все это придавало храму естественность и воодушевленность, казалось, что храм вырос сам по себе. Расположенный на центральной площади, он был виден отовсюду и, казалось, излучал внутренний свет — таково было воздействие ослепительно-прозрачного, белого с чуткой толикой желтизны пиксадорского мрамора.

Около века простоял храм… был сожжен Геростратом, который посчитал его источником безнравственности и разврата.

Когда же эфессцы на месте старого построили новый, не менее величественный храм, то и он был уничтожен и разграблен завоевателями.

На мгновенье представьте себе, читатель, огромную ступенчатую пирамиду из роскошного белого мрамора, расположенную на широком прямоугольном возвышении — подиуме. ещё представьте, что пирамида на половине своей высоты рассечена горизонтальной плоскостью, так что её верхняя часть поднята и между обеими её частями встроен греческий храм, называемый Галикарнасским мавзолеем, в котором низ пирамиды служит громадным цоколем, а её верх — пирамидальной крышей. Нижняя часть пирамиды, состоящая из двадцати трех широких ступеней, является торжественной парадной лестницей, идущей со всех четырех сторон к храму. А тридцать шесть стройных, ослепительно белых ионических колонн, с каждой стороны по десять, в один ряд окружили наос храма и держали его пирамидальную крышу, на самом верху которой стояла изваянная Пифием громадная мраморная квадрига, запряженная четверкой лошадей. Квадрига стояла пуста… Это означало, что управляющего квадригой больше нет, что он покоится в царстве теней.

И вблизи, и издали величественный храм, поднятый на сверкающую мраморную пирамиду и увенчанный белоснежной мраморной пирамидальной крышей, производил неизбывное впечатление законченного величия и благородства. Ощущение гармоничности и соразмерности, производимое храмом, усиливалось ещё тем, что в нем столкнулись эстетические принципы Востока и Запада. Ибо, с одной стороны, пропорции мавзолея подчинялись законам золотого сечения, унаследованные великими зодчими Древней Греции в сохранении гармонии, а с другой, в его композицию в равной степени входили свойственные Востоку пирамида, куб, а из фигур — квадрат и египетский треугольник.

У подножия храма, на подножке подиума, стояли, как живые, мраморные скульптуры всадников, фигуры сидящих и лежащих львов. С этой площадки начинался подъем к храму, откуда колоннада и белая крыша казались как бы плывущими по синеве неба. А на фризе, расположенном на уровне глаз, изображалась битва предков с амазонками. Фигуры сражающихся были настолько динамичны и живы, а движение и накал переданы с таким реализмом, что зрители как бы участвовали в битве.

Через дверь во фризе с восточной стороны шел спуск в усыпальницу, которая представляла собой огромный куб — четверик. На её мозаичном полу стояли по кругу пятнадцать мраморных колонн коринфского ордера, поддерживающие потолок, а в центре круга на пьедестале возвышались изумительные по своей выразительности роскошные мраморные статуи царя Мавсола и его жены Армисии.

Интерьер храма отделан золотом, бирюзой, жемчугом и драгоценными камнями с таким искусством, что совершенно не чувствовались избыточность и блеск его убранства. Этому впечатлению способствовал таинственный полумрак, царивший в храме. Цокольный этаж его являлся склепом царя Мавсола, каменные саркофаги которого были скрыты под полом, а на полу стояли только надгробия из черного мрамора.

От нижней части пирамиды шло двадцать три ступени вверх, нечетное число которых объяснялось у греков своеобразной традицией вставать на пол храма той ногой, которая ступала на первую ступеньку. А на пирамидальной крыше Мавзолея насчитывалось двадцать четыре ступеньки, то есть число четное… По верхней лестнице никому из смертных ходить не полагалось, а полагалось только душам умерших и похороненных в склепе; именно им было позволено подняться по пирамидальной крыше, встать на квадригу и умчаться в райские дали.

Таковым было ещё одно из семи чудес света — Галикарнасский мавзолей, построенный во второй половине четвертого века нашей эры и погибший в начале шестнадцатого.

К северу от Пекина в урочище Шисанлин находится усыпальница минских императоров. При подходе к усыпальнице посетители вступают в «аллею скульптур». По обе стороны дороги стоят высеченные из монолитов белого янываньского мрамора двух- и трехметровые изваяния. Первыми посетителей встречают в средневековом боевом облачении воины, затем чиновники. Резьбой оторочена каждая деталь оружия и одежды, изображены пуговицы и вышивка на кафтане, шапочка с шариком. Наверху за чиновниками стоят одетые в сбрую кони, на которой вырезано каждое украшение, каждая бляшка и ремень под узорным седлом. Далее стоят овцы, быки и боевые слоны в два раза больше нормального размера. Каждая фигура вырезана из одного мраморного монолита. Слоны покрыты вышитой попоной, каждый завиток вышивки тщательно вырезан из мрамора и хорошо отполирован. В конце аллеи стоят несколько пар чудовищ, среди которых есть существа с туловищем собаки и крокодиловой головой, есть помесь грифона с драконом.

За аллеей скульптур высятся мраморные декоративные ворота, за воротами — беседка, в которой на мраморной черепахе стоит стела — символ вечности; на стеле выбиты имена усопших императоров и годы их правления. За беседкой размещается сама усыпальница; умело разбитый и прекрасно ухоженный парк с крупными деревьями и крупными курганами. Каждый из которых увенчивает беседка, а внутри беседки — неизменная черепаха со стелой и именем захороненного императора.

После образования Китайской Народной Республики китайские археологи вскрыли могилу тринадцатого императора династии Мин-Чжу-Ицзуня, похороненного в 1561 году. Могила была превращена в музей. Она оказалась на глубине пятидесяти метров и путь в нее спирально спускался вниз по стенкам построенной шахты. Ворота, прикрывающие вход в главную могилу, сделаны из двух мраморных плит три на три метра. Центральный зал могилы облицован белым мрамором. В центре зала два мраморных трона (дивана), украшенные резьбой по камню. Изделий из мрамора такое множество, что перечислить их невозможно. Мрамор воспевал, воспевает и ещё долгое время будет воспевать и увековечивать легендарные и добрые деяния человечества.