Слон

лат. elephas греч. /////// водятся в Индии и Африке в Индия слоны были рано приручены человеком и не составляют загадки для древних аторов диким африканским слонам традиция приписывает негнущиеся в коленях ноги представления о том, что слон не имеет суставов в коленях и потому вынужден спать стоя, бытовали более тысячи лет, начиная от античного сюжета до признание его в средневековых восточных сочинениях в жанре 'аджа’иб монолитные ноги слона упоминаются лишь в описаниях охоты на это животное охотники подпиливают дерево, прислонившись к которому слон любит спать слон непременно падает, и не имея возможности встать самостоятельно становится добычей охотников подобные представления и сценарий охоты касался также: лося, носорога и единорога: лося с негнущимися ногами - Юлий Цезарь, Галльская война VI. 27; Плиний 8. 39 (называет это животное ахаия) единорога - Элиан. О природе животных XVI. 20 носорога с твердыми ногами - средневековые арабские путешественники ал-Масуди пишет о способе, которым зинджи добиваются онемения ног диких слонов сведения Страбона об индийских охотниках проясняют лишь небольшую часть рассказа «Физиолога» по мнению А. Юрченко мотив негнущихся ног восходит к практике и мифологии охоты на африканских слонов (в равной степени - на носорога) единственное уязвимое и легко доступное древнему охотнику место слона - сухожилия ног возможно не моментально сразить слона, но лишить его мобильности гипотеза (приемлимая, но не доказуемая): охота имеет два аспекта: реальный и магический чтобы сделать жертву беспомощной, охотники магическим способом «замораживали» суставы в ногах животного на самом деле устраивались деревянные ловушки, призванные парализовать способность жертвы двигаться / из которых зверь не мог выбраться гипотеза позволяет объяснить присутствие в описаниях подпиленных деревьев в действительности слоны не отдыхают, прислоняясь к деревьям магический элемент охоты нашел отражение в древних и средневековых описаниях, созданных представителями «наблюдающих культур» Что же касается тех традиций, в которых эти животные не представлены в повседневной реальности, то в них космогонический миф перекодирован в сакральный зоологический сюжет. Слон и дракон, являясь космическими символами в индийских мифах, в античных и средневековых западных бестиариях предстают как реальные животные, связанные загадочной войной. индийские рассказы о слонах в восприятии средневековых арабов, говорят о неуемной страсти этих животных в известном смысле, «открытие» слонов повторятся на протяжении всей европейской истории его движущий мотив – желание увидеть или описать животное, чьи клыки использовались для искусных поделок согласно исторической легенде, именно эта причина побудила Карла Великого заполучить в дар от Харуна аль-Рашида слона В XIV в. итальянский купец Джордже Гуччи, увидев в Каире слона, составил его подробное описание. Он сообщает, что слон, несомненно, удивительное животное для тех, кто раньше его не видел. Что же касается слоновьих бивней, которые были отпилены у дворцового животного, то Джордже Гуччи замечает: «Это не великое дело, потому как я видал их великое множество в Венеции и по иным местам в три и четыре локтя каждый» (Записки венецианцев, с. 77). тема вражды слона с драконом (змеем) является общей для всего круга источников этот миф намного древнее любой из его письменных фиксаций слон при этом выступает как животное нижнего (водного) мира слон и дракон, будучи космическими символами в индийских мифах, в античных и средневековых западных бестиариях предстают как реальные животные, связанные загадочной войной сюжет, зафиксированный Плинием, более чем на тысячу лет определил восприятие этой темы в западной традиции животное с символическим значением положительного характера современная метафора огромной массы и неповоротливости символ победы Христа над смертью и злом — растаптывающий змею << древнеримское представление Славы. целомудрие, преданности и любовь << cредневековые представления о воздержании слона от совокупления в течение длительной беременности своей самки Основные значения: ум, мудрость, проницательность, осмотрительность, хитрость; долголетие, преодоление смерти, вечность; умеренность, целомудрие, терпение, супружеская верность; сострадание, доброжелательность; верховная власть, символ царской власти в Индии, Китае и Африке (в том числе как царское верховое животное); cила, энергия; процветание, счастье; Белый слон является солярным. Слоновая кость / башня из слоновой кости: неприступность; женский принцип.

См. также:

Античность

На публичных игрищах (согласно греческой мифологии) слон посвящался Плутону. (???)

При том, что слоновая кость издавна известна в античном обиходе, сами слоны оставались неведомыми, а первое знакомство с ними вселило в очевидцев не столько изумление, сколько страх:

«Первым из жителей Европы стал пользоваться слонами Александр, победив Пора и войско индийцев. После смерти Александра ими стали пользоваться и другие цари; наибольшее число их имел Антигон; эти животные попали в плен к Пирру после битвы его с Деметрием. Когда они появились, ужас охватил римлян: они сочли, что это что-то иное, а не животные. Слоновую кость, которая употреблялась для разных изделий и бывала в руках у художников, конечно, все знали с давнего времени; самих же животных, прежде чем македоняне не перешли в Азию, вначале никто не видал, кроме самих индийцев, ливийцев или их соседей. Это видно из Гомера, который ложа и жилища самых богатых царей разукрашивает слоновой костью, а о слоне как живом звере нигде не упоминает; если бы он его видел или слышал о нем, то, мне кажется, он упомянул бы о нем гораздо скорее, чем о сражении пигмеев с журавлями».

Павсаний. Описание Эллады. I. 12. 4

Cведения о слонах, приводимые в зоологичесих трактатах Аристотеля, по мнению Дж. Ромма, очень подробны и достаточно точны для того, чтобы предположить непосредственное наблюдение за этим животным или, скорее, наличие близко знакомого с повадками и поведением слонов в их естественном окружении информатора. Аристотель обнаруживает хорошую осведомлённость о физиологии (исправляет ложные сведения, сообщаемые Ктесием Книдским) и способе поимки диких индийских слонов. В этих сведениях нет ничего загадочного, что могло бы стать основой позднейших легендарных представлений о слонах, например, об их бесстрастии. Так, описывая слона как самое разумное и кроткое животное, Аристотель упоминая об их нейстовстве во время спаривания. Замечание же о невозможности для слона из-за тяжести тела согнуть все ноги сразу, могло повлиять на последующие описания охоты на африканских слонов, но скорее отрицает, чем подтверждает представления о негнущихся ногах животного.

Первое значимое описание охоты на слонов содержится у Диодора Сицилийского. Он подробно описывает два способы такой охоты, практикуемые африканскими племенами элефантомахов. Один из них связан с риском — охотник повиснув на хвосте слона топором перерубает ему жилы; другой — с искусством ловли спящего животное с помощью подпиленного дерева. Из сообщения Диодора прямо не следует, что невозможность согнуть ноги следствие особенности их строения. Слон вовсе не лишён возможности сесть или лечь, но отдыхает стоя, поскольку из-за тяжести тела не имеет сил встать.

Сведения Страбона, повторяя рассказ Диодора, характеризуют слона с изрядным знанием предмета и одновременно в законченной форме фиксирует легендарным особенности животного, вошедшие в многочисленные средневековые его описания. Описывая способы охоты элефантофагов, один из которых заведомо фантастичен, Страбон прямо говорит о слоне, «что ноги у него сплошные, лишены суставов и не сгибаются». Упоминает Страбон также и о вражде слонов и змей.

Для римской культуры описание поединка слона с драконом — одна из метафор Индии.

«В Индии водятся самые большие слоны, также как и драконы, которые находятся с ними в постоянной вражде; они такой необычайной величины, что могут легко обвиться вокруг тела слона, и задушить его в своих кольцах. Борьба заканчивается смертью обоих противников, потому что побежденный слон, падая на землю, сокрушает своим весом дракона, обвившегося вокруг него. В Эфиопии водятся драконы не столь большие, как в Индии, но все-таки [достигающие] двадцати локтей в длину».

Плиний. 8. II

Лукан, современник Плиния, описывая ливийских змей, отличает их от драконов, способных задушить в своих объятьях могучих быков и слонов.

Апулей и Флавий Филострат, перечисляя богатства и чудеса Индии, говорят:

«…там огромные драконы с гигантскими слонами сражаются на равных, с обоюдною смертельною опасностью: дракон скользкими кольцами обвивает слона и сдавливает, ни шагу ступить, ни чешуйчатые узы сорвать цепкого змея, так что слону не остается иного средства к отмщению, нежели рухнуть громадным своим телом наземь и пытаться всею тушею раздавить оплетшую его гадину».

Апулей. Флориды. 6

«Равнинная змея достается охотникам, когда она нападает на слона, ибо это причиняет гибель обоим».

Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. III. 7

Поскольку римляне узнали это животное во время пунических войн, слон ассоциируeтся с воинской победой и служит атрибутом Славы. В римском искусстве он символизирует долголетие, бессмертие, победу над смертью.

Плиний называет слона религиозным животным, поклоняющимся Солнцу и звездам, очищающим себя в новолуние, купаясь в реке и взывая к Небесам.

Атрибут:

• Гермес / Меркурий — как символ интеллекта.

Ориген Следует признать, что критика Оригена Александрийского (248 г.) справедлива и интересна. В полемике Оригена с Цельсом отрицается следующая особенность слона. Ориген вопрошает: «Я собственно не понимаю, откуда Цельс узнал, что „слоны хранят верность клятве“ и что „они благоговейнее относятся к божеству“ чем мы, и что „они обладают знанием о Боге“. Мы, правда, о природе и кротости этого животного знаем много и, притом, удивительных рассказов, но о верности слонов клятве, признаюсь, — я нигде ничего не читал. Если даже под кротостью и как бы доверчивым отношением слонов к людям — благодаря которым они раз и навсегда попали под власть человека — мы вместе с Цельсом будем подразумевать соблюдаемую слонами верность клятве, то и тогда именно такое заключение [Цельса] будет ложным. Ведь, судя по рассказам, бывают, хотя и редко, но такие случаи, когда слоны, казавшиеся досель ручными, начинали опять проявлять свою первоначальную дикость, так что устремлялись на людей и убивали их, почему как бесполезные и сами обрекались на избиение» (Ориген. Против Цельса. IV. XCVIII). Критика Оригена равным образом приложима и к сюжетам из «Физиолога».

И ранее, во времена Каролингов, также звучали скептические голоса (Dicuil. Liber de mensura orbis terrae. VII. 35).

Как было показано X. Грегором, сила стереотипов не властна над Альбертом Великим, который отверг всеобщее заблуждение относительно ног слона. Альберт Великий опирался на «Историю животных» Аристотеля, которую перевел с арабского языка на латынь Михаил Скотт в начале XIII в.

Китай

Символом силы и ума.

Благодаря совпадению по произношении, выражение «скакать на слоне» означает «счастье», равно как изображения богов и святых верхом на слоне.

В Древнем Китае почиталась также «стыдливость» слонов, вследствие которой они зачинают потомство только в воде (скрытно).

Индокитай

Белый слон — символ плодородия и ливней в Таиланде, Камбодже и Бирме.

Индуизм

Символизирует:

• воздействие священной мудрости;
• царское достоинство и качества хорошего правителя:

• достоинство,
• интеллект (разум),
• благоразумие;

• непобедимая мощь, долголетие;
• миролюбие;
• плодоносные ливни, обильные урожаи.

Айравата, рождённый при пахтаньи мирового океана (вар. из скорлупы мирового яйца Брахмы), хранитель Востока и предводитель диггаджей, охранаяющих стороны света. Служит ездовым животным и боевым слоном Индры (бог грозы). В гимнах «Ригведы» содержатся фрагменты мифа о поединке Индры со змеем, преграждающем течение вод и вызывающей засуху. Победа над ним приравнивается к космогоническому акту перехода от хаоса к космосу, к процветанию и плодородию. Участие в схватке слона может служить прообразом мотива вражды слона и змея (дракона).

Свиту Шивы возглавляет Ганеша — слоноголовый бог счастья, литературы и мудрости вообще. Как знак укрощения страстей Ганеша держит в руке собственный хобот. Белый слон служит ездовом животном и инкарнацией Ганеши.

Индуистская легенда гласит, что некогда слоны летали, но потеряли этот дар, будучи прокляты отшельником, чье жилище в стволе баньяна, они случайно разрушили при приземлении.

В восприятии индийцев охота на слонов имела мифологический ореол, ее красоту смогли почувствовать и передать средневековые арабские путешественники.

Буддизм

Белый слон посвящён Будде, поскольку царица Майя узнала о зачатии сына в вещем сне: маленький белый слон вошел в неё и был истолкован как знак грядущего рождения царственного владыки мира. Белый слон также является:

• Драгоценностью Закона;
• «ваханой» — ездовым животным боддхисаттвы (бодисатвы) Акшобхьи;
• символом сострадания, любви и доброты,

• духовного знания,
• стабильности.

Слоновья шкура олицетворяет невежество.

Христианство

Источником средневековых представлений о слоне и его символической интерпретации в христианской традиции служит раннехристианский «Физиолог», текст которого достаточно интересен, чтобы привести полностью:

«Есть животное на горе, называемое слон. У этого животного нет страсти к соитию. И если хочет иметь детей, идет на восток, недалеко от рая. Там есть дерево, называемое мандрагоровым. И идет вместе с самкой и самец. И самка отведывает первой от дерева, и дает своему мужу, и играет с ним, пока и он не отведает. Съев, самец тотчас соединяется с самкой, и она принимает во чреве. И когда время приходит ей родить, идет в пруд водный до тех пор, пока вода не дойдет до сосков ее. И так рождает дитя свое в воде. И приходит к сосцам матери и сосет.

Слон же охраняет ее, рождающую, от змеи, потому что враг змей слону. И когда он находит змею, то топчет ногами и убивает ее.

Особенность же слона такова: когда упадет, не может встать, ибо не имеет суставов в своих коленах. Как же падает он? Когда хочет спать, то, прислонившись к дереву, спит. Индийцы же, зная об этом свойстве слона, идут и подпиливают дерево немного. Приходит слон. чтобы прислониться, и, как только приблизится к дереву, падает дерево вместе с ним. Упав же, не может встать. И начинает плакать и кричать. И слышит другой слон, и приходит помочь ему, но не может поднять упавшего. Тогда оба кричат, и приходят другие двенадцать, но и они не могут поднять упавшего. Тогда кричат все вместе. После всех приходит маленький слон, подкладывает свой хобот под слона и поднимает его. Свойство же маленького слона таково: если зажечь его волос или кости в каком-то месте, то ни демон, ни змей туда не войдет и никакое другое зло там не случится.

Толкование.

Как образ Адама и Евы истолковываются: Адам и жена его пока были в неге райской до согрешения, не знали тогда еще соития и не имели мысли о соединении. Но когда женщина съела от дерева, то есть мысленных мандрагор, и дала мужу своему, тогда познал жену Адам и родил Каина на дурных водах. Как сказал Давид: „Спаси меня, Боже, ибо достигли воды души моей“.

И пришедший большой слон, то есть Закон, не смог поднять упавшего. Затем пришли 12 слонов, то есть лик пророков, и они не смогли поднять его. После всех пришел мысленный слон, или же Христос Бог, и поднял упавшего с земли. Первый из всех стал меньшим из всех, „Сам уничижил Себя, приняв рабский облик“, чтобы всех спасти».

«Физиолог», с. 151—152

Нельзя не заметить, что нарисованная в «Физиологе» картина выглядит вызывающе абсурдно: вся она собрана из осколков различных историй и мифов, подогнанных под заданное символическому значению. Слоны в «Физиологе» — существа вымышленные и сугубо символические, означающие что угодно (Адам и Ева, Ветхий Завет, пророков, Иисуса Христа), кроме слонов как таковых.

Отсутствие у слона «страсти к соитию» и потребность для зачатия в плодах мандрагоры — представление не имеющее ни реального, ни мифологического основания. Как и у многих других персонажей «Физиолога», природное буйство слона укрощено, чтобы он мог являть собой чистоту высших побуждений. Можно, пожалуй, говорить, что описанные слоны столь невинны, что могут служить примером рождения потомства без похоти, которого на нашёл в своё время Св. Августин: «Утверждающий же, что первые люди не совокуплялись бы и не рождали, если бы не согрешили, что другое утверждает, как не то, что грех человеческий был необходим для размножения святых? Ведь если бы, не делая греха, они оставались только одни; так как по приведенному мнению, они не могли бы рождать, если бы не согрешили: то для того, чтобы было не два праведных человека, а много, очевидно, был необходим грех. Если подобная мысль нелепа, то, скорее, следует думать, что, если бы и никто не согрешил, число святых, потребное для составления этого блаженнейшего Града, существовало бы то же самое, какое ныне по благодати Божией составляется из массы грешников, пока сыны века этого рождают и рождаются. Поэтому достойный райского счастья супружеский союз тот, если бы греха не было, и рождал бы детей — предмет любви, и не знал бы похоти — предмет стыда. Как это могло бы делаться, мы в настоящее время не имеем примера, на котором могли бы это видеть».

Бл. Августин. О граде Божием. XIV. 23

С другой стороны, слон и слониха, вкусившие плодов мандрагоры, уподобляются Адаму и Еве, вкусившим запретный плод и родившим Каина «на промятых водах» (дурных, болотных). В тоже время образ слонихи, рожающей в райских водах у древа жизни, восходит к архетипу дерева над истоком священной реки. Образ такого плодоносящего дерева присутствует в Новом Завете:

«По ту и по другую сторону реки древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева — для исцеления народов».

Откровение Иоанна. 22:1-2

Змея, непременно побеждаемая, если слон находит её, соотносится с дьволом:

«Бди, человече, о том, чтоб змея тебя не настигла… и истинной веры из тебя не иссосала, да не погибнешь ты вместе с нею, и чтоб не слышать тебе на Страшном суде: „Прочь от меня, окаянные, изыдьте в огнь, уготованный диаволу и его аггелам!“»

Относительно источника описанной в «Физиологе» охоты картины единого мнения нет. Одни исследователи отдают пальму первенства индийской охоте на диких слонов, которых заманивали в загоны. То обстоятельство, что охотники, заманив слона в ловушку, не пытаются его убить, а просто исчезают со сцены может служить доводом за индийскую версию: целью охоты индийцев было не убийство животного, а поимка и приручение. В подтверждение этой версии говорят, например, многие моменты в рассказе Страбона:

пойманному слону связывают ноги и он действительно не может встать;

прирученный слон, который валит пойманного напоминает большого слона в тексте «Физиолога»;

то обстоятельство, что лежащего слона привязывали ремнями шея к шее с ручным слоном может объяснить странные попытки двенадцати слонов поднять упавшего собрата.

Другие говорят, — нет ни малейшего сомнения, что в «Физиологе» точно повторяется картина, нарисованная Диодором:

ясно, куда исчезают охотники, ждущие наступления дня;

из двух описанных способов один состоит в искусстве захватить спящее животное с помощью подпиленного дерева.

А. Юрченко полагает, что в описании охоты на слона одновременно отражены реальный и магический приемы её ведения: поимка животного с помощью ловушки и его обездвиживание посредством колдовства.

В любом случае, вызваны представления об отсутствии суставов у слоновьих ног неверным прочтением античного источника, использованием обездвиживающей охотничей магии, или произволом автора, но представление о том, что у слона не гнутся ноги, прочно вошло в арсенал христианских писателей. Например, вот что говорит об особенностях слона Василий Кесарийский, рассматривающий его исключительно как природный феномен без примеси символизма или аллегоричности:

«К чему хобот у слона? Великому этому животному и даже величайшему из всех живущих на суше, как созданному на ужас всякому встречающемуся, надлежало быть рослым и иметь громадное тело. Если бы ему дана была большая и соразмерная с ногами шея, трудно было бы носить ее, потому что она, от чрезмерной тяжести, клонилась бы всегда к земле. А теперь голова соединена у слона с хребтом не многими шейными позвонками, но есть у него хобот, вознаграждающий недостаток шеи; им слон достает пищу и черпает питье. Да и ноги у него без суставов и как соединенные столбы подпирают тяжесть тела. А если бы заменить их нежными и слабыми мышцами, то у слона часто случались бы вывихи в суставах, которые были бы недостаточны к поддержанию тяжести, когда слон становится на колена или встает. Но теперь короткая надпяточная кость подставлена под ногу слону, а ни в подколенье, ни в колене нет у него суставов; потому что шаткость суставов не выдержала бы чрезмерно громадного и зыблющегося тела, каким слон обложен. Посему нужен был этот нос, опускающийся до ног. Не видишь ли на сражениях, как слоны, подобно каким-то одушевленным башням, идут перед рядами, или, подобно плотяным холмам, в неудержимом стремлении прорывают сплоченные щиты неприятелей? А если бы нижние части у слонов не были соразмерны; не долго бы держалось это животное. Теперь же, как некоторые повествуют, слон живет триста и более лет. Посему-то ноги у него цельные и без суставов. А пищу, как сказали мы, с земли вверх поднимает хобот, который по природе гибок, сжимается и разжимается, наподобие змеи» :::: (Василий Великий. Шестоднев, с. 168—169).

Распространённость этого мнения вызвана не только отсутствием реальных наблюдений: даже близкое знакомство со слоном не помогало наблюдателю преодолеть силу устоявшегося мнения. Вот, например, что говорит итальянский купец Симоне Сиголи, побывавший в Каире в 1384 г., описывая виденного им воочию слона:

«И не хотел бы я, чтобы ты, читатель, подумал, будто слон ложится на землю: дело в том, что так вот в стороне есть у него сбоку кучка навозу, и там он и залегает на бок: если бы лег на землю, не смог бы он от нее встать, потому как нога у него почти вся сплошная; и когда он хочет встать после лежки, сильно дергается, и таким образом подымается».

Записки венецианцев, с. 56

А в современной итальянскому путешественнику византийской шуточной басне о препирательствах животных популярные средневековые суждений о слоне вложены в уста обезьяны:

«Нелепый урод среди зверей, ты родился без колен и сочленений, и стоишь мощно ночью и днем, и не ложишься, как другие животные, чтобы отдыхать, и не имеешь [хотя бы] краткого покоя, как люди. Но когда ты хочешь спать, ты стоишь с дрожью и засыпаешь. А если ты задремлешь или заснешь, горе тебе, несчастному, когда ты хочешь повернуться, ты наклоняешься, несчастный, падаешь кувырком, так что ноги твои торчат, как бревна, и ты никак не в силах выпрямиться. Тогда приходят люди, которые охотятся за тобой, находят тебя, убивают и разделывают, как немощного труса, не знающего, что делать. А ты говоришь глупости, всяческую ложь, что ты животное большое и очень мужественное. Порой люди поступают иначе и идут на другие хитрости, чтобы погубить тебя, несчастный, и ты не знаешь сна ни ночью, ни днем. Они подрубают деревья топором или подрезают пилой, затем подсекают до конца, чтобы подломить, а ты идешь туда, чтобы поспать и опереться там на деревья; дерево падает, ударяет тебя, валит на землю, тебя убивают, как мы сказали, и берут твою кость [твои клыки], ибо [только] они и составляют то прекрасное, что ты имеешь».

«О четвероногих». 942—968

Ещё одно известное описание слона принадлежит Тимофею из Газы. Представленные им сведения, по большей части заимствованные из сочинений Элиана и Флавия Филострата, равно далеки по духу как от рационализма античных авторов, так и от (рафинированного) символизма ранних христианских авторов:

«Слон не имеет [суставов в] коленях.

У него есть хобот, которым он действует как рукой.

У него есть большие зубы или рога.

Поющие женщины очаровывают его и возглавляют охоту таким же способом, как дева выводит [единорога].

Они [слоны] ловились среди пустошей [с помощью] ловушек и в ямах.

Они законопослушны и воздержанны, имеют вожака и переходят реки, поддерживая своих детенышей.

Каждый из них имеет только одного супруга, как большинство воздержанных мужчин, и когда один из них совершает измену, другие убивают его.

Драконы — враги слонов и часто убивают их, но и сами погибают от них.

Драконы имеют драгоценные камни в глазах. Индийцы с помощью колдовства усыпляют и убивают их, и вынимают камни. Но часто охотники похищаются драконами в их логовища и погибают.

Индийцы, поедая сердце или печень драконов, [обретают способность] понимать, что [говорят] дикие животные, когда издают [свои] звуки.

На спинах у слонов находятся деревянные башни, наполненные воинами, и [слоны] сражаются.

Они [слоны] боятся свиней и мышей».

Тимофей из Газы. О животных. 25. 1-12

Вызывает вопрос происхождение пассажа о женщине, очаровывающей слона пением. Нечто подобное описывается и в «Геста Романорум», согласно которому, некий король, желая убить слона, приказал двум прекрасным нагим девам распевать в лесу благозвучные песни; когда слон засыпает при лоне одной, другая убивает его мечом, а король красит в крови слона плащ. Возможно, что эти представления — следствие переноса на слона свойств единорога и их смешения с утверждением о возможности завораживать слонов ритмическим напевом или звуками бубнов.

Ислам

В подробном описании слона в книге Наджиба Хамадани имеется такой пассаж: «Слон не может спать лежа. Когда он упадет, он не может встать. Когда он спит, он опирается на что-нибудь, когда хотят [организовать] на него охоту, то идут к тому дереву, на которое он опирается во время сна, и, разбросав помет, выкапывают его корень и очищают его от земли. Обычно слон подходит [к дереву] для сна, опирается на него, падает и погибает. Его хоронят на год, после этого достают его кости, которые называются „слоновий клык“» (Наджиб Хамадани, с. 262).

Спустя почти тысячу лет после Страбона арабский путешественник ал-Масуди напишет об охоте на африканских слонов следующее:

«Слоны в земле зинджей крайне многочисленные, все они дикие, не одомашненные, и зинджи их никак не используют ни для войны, ни иначе. Напротив, они слонов убивают, а для этого бросают в воду для слонов имеющуюся у них разновидность листьев дерева, его кору и ветви, и мужчины-зинджи прячутся [в засаде]. Слоны возвращаются для водопоя, и когда они выпьют этой воды, она их опьяняет и обжигает. Слон падает — и [как будто] нет суставов в его ногах и колен, согласно тому, что мы сказали ранее. И зинджи выходят к слону [из засады] с самыми большими, какие только есть, копьями и убивают слона, чтобы взять его бивни. Из их земли вывозят слоновые бивни — в каждом из них 150 маннов [веса], да нет — более. того! И большая их часть доставляется из страны Оман в землю ас-Сина и ал-Хинда; а это оттого, что их привозят из страны зинджей в Оман, а из Омана — туда, о чем сказали мы. Если бы не это, то в земле ислама было бы много слоновой кости».

Свидетельство ал-Масуди не может быть напрямую использовано в качестве примера мифологической теории о том, что слоны не имеют суставов в своих коленях. В нем лишь определенно сообщается о хитрости охотников, которые опьяняют слонов — опьянев, слоны падают и не двигаются. Фактически у ал-Масуди представлен (по слухам) один из вариантов темы «отравления» слонов, в результате чего ноги животных немеют и суставы теряют способность двигаться. Эта тема получит развитие в «Книге о лечебных веществах» ал-Бируни.

У ал-Бируни в «Книге о лечебных веществах» в разделе, посвященном мандрагоре, появляются неожиданные сведения о ядовитом растении, из которого зинджи готовят яд и используют его во время охоты на слонов. Ядовитое растение зинджей не названо мандрагорой, но появление его в этом разделе не случайно. На арабском Востоке плоды мандрагоры именовались «яблоками демона» и относились к числу ядов; считалось, что ее семена смертельны, а запах убивает (впрочем, противопоставление западных и восточных представлений в данном случае весьма условно, так как, например, ал-Бируни ссылается на греческого автора Диоскорида). Говоря о различных ядах, Ибн Сина упоминает и отравление мандрагорой; ее яд вызывает онемение. Эффект отравления мандрагорой сравнивается им с отравлением дурманом или опием. Онемение конечностей слонов, которые пьют отравленную охотниками воду, дано в описании ал-Масуди. Для нашей темы важно, что ал-Бируни или кто-то из его предшественников соединили мандрагору с тем растением, из которого охотники на слонов готовят яд. В рассказе появляется и трава в качестве противоядия от отравленных стрел. Ал-Бируни пишет: «У зинджей есть ядовитое [растение], похожее на баклажан, его варят и им отравляют наконечники стрел. Кого бы они ни поразили этими [стрелами], тот тут же умирает; ими они охотятся на слонов. Если же съесть этот яд, то он не повредит. У них есть противоядие от него, оно представляет собой траву, которую они носят с собой в растертом виде. Когда кто-нибудь из них получит ранение отравленной стрелой, он смачивает этот порошок и наносит его вокруг раны в виде круга, и яд не распространяется за этот [круг]» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 950).

Продолжим наше исследование и займемся вопросом о том, какую роль играет в этой истории самка, ведущая слона в рай. Среди занимательных рассказов, записанных со слов путешественников Абу Али аль-Мухассином ат-Танухи, багдадским судьей и литератором Х в., имеется история, которую стоит привести целиком, поскольку трудно отказаться от впечатления, что перед нами зеркальное отражение новеллы из «Физиолога». Приученная слониха заманивает дикого слона в ловушку, приготовленную охотниками. Наверно, это и есть слоновий рай. Охота выглядит как ритуальная игра, где слонихе принадлежит главная роль.

Слон у ат-Танухи

Магия

Сожженные шерсть или кости слонов употреблялись для защиты от демонических, злых сил.

«Жир слона. Если человек смажет им тело, то звери не приблизятся к нему».

[ AANN ]

Геральдика

Со времени крестовых походов изображение слона появляется на гербах:

• главная фигура в гербе графов фон Хельфенштейн;
• противогорностаевый слон — щитодержатель в гербе города Оксфорд.

В 1464 г. в Дании образован Орден слона, существующий поныне.

До 1910 г. белый слон — гербовое животное Королевства Сиам (Совр. Таиланд).

Эмблематика

Атрибут:

• персонифицированная Африка (части света) — она может носить голову слона в качестве головного убора;
• персонифицированная Слава — влекут её колесницу (см. т.ж. Триумф);
• персонифицированный Случай (см. Удобный случай).

«Ко древу, что было с надпилом,

Слон прислонился, дабы не упасть…

Кто так же глупо доверяет миру,

Тот, шмякаясь, как слон, смешит нас всласть».

Хохберг. Книга эмблем 1675 г.

Слон, убивающий ужалившую его змею Месть сладка. Символ возмездия. Доктрина, которую христиане никогда не внедряли и не следовали ей.

EMSI 26-1, с.211

Слон, идущий по канату Меня можно обучить самым трудным вещам. Символ послушания и готовности к добровольному подчинению, которыми преодолеваются любые трудности. Слон — самый послушный из всех созданий.

EMSI 29-7, с.224

Слон Мы причиняем вред лишь тем, кто несправедлив. Cимвол спокойного и миролюбивого расположения.

EMSI 25-11, с.209

001. Слон Ни на кого не надеюсь, кроме самого себя. In me ipso spes omnis. Je n`espère rien, si non de moi seul. Ich verhoffe nichts, als von mir selbst. I hope nothing but myself.

EMSY

Психология

В глубинной психологии слон из-за хобота относится к фаллическим символам, но служит также и воплощением «седовласой» наследственной мудрости и покоящейся, неагрессивной мощи.

В снах слон представляет «заземленную действительность» для людей, жизненные притязания которых недостаточно реализованы, и вместе с тем он предстает неким выдающимся свидетельством могущества жизни.

Искусство

Часто встречается на картинах, изображающих Рай.

Сюжеты: Слон в палатке, один воин отодвигает занавеску, чтобы продемонстрировать слона другому — Фабриций Лусцин.

Черновые материалы

Как отметил уже Б. Лауфер, в «Физиологе» говорится лишь о хитростях охоты и довольно нелогично забывается об охотниках, сидящих в засаде; в итоге, животное спасается чудесным образом. Далее Лауфер повторяет общее место, что в этом произведении все подчинено символической христианской интерпретации (упавший слон — Адам и т. д.). Я полагаю, что мы имеем дело с эзотерической загадкой (см. § 6.4). В любом случае перед нами литературный текст весьма специфического свойства, и наша задача заключается в том, чтобы определить исходные сообщения, положенные в основу сюжета о негнущихся ногах слона.

Б. Лауфер обратил внимание на легенду об охоте на носорога с негнущимися ногами, которая содержится в китайском источнике периода Тан. Дуань Чэн-ши, собиратель диковинок, с удивлением писал о деревянных ловушках, применяемых для поимки носорогов в одной из экзотических стран Южных морей. Рассказ был услышан Дуань Чэн-ши от врача из морского города Гуанчжоу, который, в свою очередь, узнал эту историю от некоего морского капитана. История следующего содержания: «Морские люди охотятся на носорогов, устраивая на лесных тропах конструкции из подгнившей древесины, что-то вроде стойла для свиней или овец. Так как передние ноги носорога не имеют суставов, это животное имеет обыкновение спать, облокотясь на ствол дерева. Гнилые деревья внезапно ломаются, и животное валится вперед и долго не может встать. Тогда люди нападают на него и убивают». Б. Лауфер справедливо указывает на очевидное совпадение рассказа о носороге с историей о слоне из «Физиолога». Однако гипотеза Лауфера имеет несколько слабых мест: во-первых, текст о носороге датируется VII в., тогда как оформление «Физиолога» относится ко II—IV вв.; далее, действие охоты разворачивается в Юго-Восточной Азии, предпочтительнее был бы вариант, приближенный к месту составления «Физиолога», — Африка; не совпадают и объекты охоты. Гипотеза Лауфера не объясняет, каким образом мифический носорог превратился в слона; почему у слона нет страсти к соитию; зачем эти животные ищут мандрагоровое дерево и т. д. Столь же необъяснимо выглядят появление слонов, выручающих упавшего товарища, и удивительная пассивность охотников, забывающих о пойманном животном. Напомним также, что индийцам и арабам слон был хорошо известен; к тому же убивать слонов в Индии было запрещено. Так, согласно ал-Бируни, в Индии «разрешается убивать овец, коз, газелей, зайцев, носорогов ганда, буйволов, рыб, водяных и сухопутных птиц, таких как воробьи, вяхири, тетерева, голуби, павлины, и прочих животных, которые не вызывают отвращения у человека или не вредны ему. То, запрет чего признается всеми, — это убивать коров, лошадей, мулов, ослов, верблюдов, слонов, домашнюю птицу, ворон, попугаев и соловьев» (ал-Бируни. Индия. LXVIII, с. 467). Напротив, в земле зинджей все слоны, согласно ал-Масуди, дикие, не одомашненные, и зинджи их не используют ни для войны, ни для иных целей, но лишь убивают. Каким способом африканские охотники добиваются онемения ног своей жертвы, рассматривается ниже.

Загадка «Физиолога» имеет решение. Достаточно обратиться к сведениям Диодора Сицилийского (I в. до н. э.) об охоте на африканских слонов и описанию индийской охоты, связанной с приручением слонов, в изложении Страбона (I в.). Рассказ «Физиолога» об охоте на слона составлен из фрагментов того и другого описаний. Возможно, такое объяснение покажется несколько натянутым. На самом же деле подобного рода комбинации были вполне обычны для представителей «наблюдающих культур». Я полагаю, что подпиленное дерево и негнущиеся ноги слона заимствованы из описания африканской охоты, а появление слонов, пытающихся поднять упавшего собрата, взято из описания индийской охоты. И хотя цели охоты в обоих случаях не совпадали, в описаниях имеется общий элемент, позволивший скомбинировать сюжеты: негнущиеся ноги африканского слона в известном смысле соответствуют связанным путами ногам поваленных на землю индийских слонов.

если на слона напала кровососущая змея, то он, ослабев, валится на землю и, умирая, своей массой раздавливает змею

---

Из Юрченко – Физиолог Слон из "Физиолога" принадлежит к коллекции вымышленных животных и вставлен в рамки картины, собранной из осколков различных мифов. Эта фигура гордо стоит в начале новой традиции, которую можно условно назвать христианской зоологией. Припомнив некоторых персонажей "Физиолога", чье природное буйство укрощено, чтобы они могли являть собой чистоту высших побуждений, и в данном случае легко обнаружить тот же самый замысел. Собственно, автор и не скрывает своих целей, заявляя, что "у этого животного нет страсти к соитию". Слон и слониха есть образы Адама и Евы: "Адам и жена его пока были в неге райской до согрешения, не знали тогда еще соития и не имели мысли о соединении", - поясняется в толковании. Представление о слоне, якобы равнодушном к продолжению рода, не находит опоры ни в реальности, ни в мифе.

Мне кажется, мы вновь сталкиваемся с мнимой несообразностью и демонстративным пренебрежением к античным знаниям о природе. Автор "Физиолога" задает своему слушателю эзотерическую загадку, где за кажущейся простотой скрыт смысл, ясный лишь посвященному. Тайна христианского Бога неизречима, к ней можно лишь приобщиться. По мере ознакомления с сюжетом растет недоумение, и тем неожиданнее ответ, переносящий слушателя на новый уровень реальности. Трогательная история о двенадцати слонах, плачущих над упавшим собратом, оказывается историей пророков, бессильных помочь грехопадению Адама. Мгновенный переход в область священной истории сродни озарению, поскольку тайна Откровения никак не связана с мирскими знаниями. Наоборот, все построено на их отрицании. Между античными описаниями слонов и новой картиной лежит пропасть, подобная той, что, по словам Тертуллиана, отделяет "Афины" от "Иерусалима". Насколько убедительна предложенная трактовка? Проверить это можно, обратившись к размышлениям св. Августина на тему, обозначенную им следующим образом: "Было ли бы в раю рождение, если бы никто не согрешил: или и там проводилось бы учение о чистоте в противодействие похоти". Мы помним, что невинные слоны для любовных игр отправляются на восток, к границам рая. Ведал ли автор "Физиолога", что творил, поскольку, по его замыслу, страсть к соитию овладевает слонами лишь тогда, когда они приблизятся к вратам рая. В свою очередь, св. Августин пробует решить роковую проблему: почему Бог не дал человеку способности управлять детородным органом так же легко, как другими органами, отделив тем самым зачатие от похоти. Здесь мы найдем ответ к загадке о грехопадении слонов. Проблему же возникновения сексуального чувства стыда мы оставим на рассмотрение специалистам207.

Мне кажется, мы вновь сталкиваемся с мнимой несообразностью и демонстративным пренебрежением к античным знаниям о природе. Автор "Физиолога" задает своему слушателю эзотерическую загадку, где за кажущейся простотой скрыт смысл, ясный лишь посвященному. Тайна христианского Бога неизречима, к ней можно лишь приобщиться. По мере ознакомления с сюжетом растет недоумение, и тем неожиданнее ответ, переносящий слушателя на новый уровень реальности. Трогательная история о двенадцати слонах, плачущих над упавшим собратом, оказывается историей пророков, бессильных помочь грехопадению Адама. Мгновенный переход в область священной истории сродни озарению, поскольку тайна Откровения никак не связана с мирскими знаниями. Наоборот, все построено на их отрицании. Между античными описаниями слонов и новой картиной лежит пропасть, подобная той, что, по словам Тертуллиана, отделяет "Афины" от "Иерусалима". Насколько убедительна предложенная трактовка? Проверить это можно, обратившись к размышлениям св. Августина на тему, обозначенную им следующим образом: "Было ли бы в раю рождение, если бы никто не согрешил: или и там проводилось бы учение о чистоте в противодействие похоти". Мы помним, что невинные слоны для любовных игр отправляются на восток, к границам рая. Ведал ли автор "Физиолога", что творил, поскольку, по его замыслу, страсть к соитию овладевает слонами лишь тогда, когда они приблизятся к вратам рая. В свою очередь, св. Августин пробует решить роковую проблему: почему Бог не дал человеку способности управлять детородным органом так же легко, как другими органами, отделив тем самым зачатие от похоти. Здесь мы найдем ответ к загадке о грехопадении слонов. Проблему же возникновения сексуального чувства стыда мы оставим на рассмотрение специалистам207.

В защиту "Физиолога" следует заметить, что новелла о слоне и не претендовала на цельность повествования. Очевидно, что ее автор стремился к другому. В новелле слон выступает в роли Адама, еще не познавшего Еву, а большой слон, приходящий на помощь упавшему собрату, символизирует Ветхий Завет. По сравнению со столь значимой задачей искажения легендарных сведений о слоне, на которые пошел автор "Физиолога", видимо, можно было не принимать в расчет. В результате определенных усилий по подгонке образа животного к заданному символу слоны в "Физиологе" означают что угодно, кроме слонов как таковых.

Из перечисленных примеров следует, что речь идет не о реальных свойствах животных, а об особенностях их мифических двойников. Мир животных отражается в двух сферах человеческой культуры, одна из которых глубоко символична, а другая тяготеет к реальным описаниям. Это разделение условно, поскольку восприятие животного, как правило, включает в себя элеент оценки. Галерея мифических зверей может быть продолжена фигурой благоухающей пантеры, страусом, который глотает раскаленное железо, дикобразом, метающим иглы в своих противников, или гиеной, столь искусно подражающей человеческому голосу, что она может вызвать в ночь свою жертву по имени. Эти животные легко уживаются на страницах бестиариев с заведомо фантастическими существами наподобие мартикоры, грифона или двухголового саблезубого хищника с берегов Нила193. Грани, разделяющей тех и других, столь естественной для нашего восприятия, видимо, не существовало, хотя большинство серьезных авторов и не принимало на веру рассказы о гибридных существах. Монстры, как правило, были метафорами малодоступных, враждебных или неосвоенных пространств. Иное дело, когда речь заходила о фантастических свойствах реальных зверей, как правило, включало в себя элемент оценки. Эта тема имеет еще один аспект, связанный с дистанцией между резальным зверем и представлениями о нем в той или иной культурной традиции. Поясню свою мысль на конкретном примере. Автор "Описания эллады" Павсаний (II в.) приводит поразительные сведения: слоновая кость издавна была известна в античном обиходе194 тогда как самих слонов воочию никто не видел и первая встреча с ними вселила ужас.

На фоне античной литературы о диких животных и природных диковинках "Физиолог" воспринимается как маргинальное произведение, отрицающее достижения античной описательной традиции. В то же время для Средних веков это одно из самых популярных сочинений. Александрийский "Физиолог" во многом определил "зоологическую" составляющую новой картины мира. Хотя цели этого сочинения, на первый взгляд, ясны, неизвестными остаются источники и метод конструирования сюжетов. Я хочу сказать, что большинству античных авторов и в голову бы не пришло скрывать, например, то обстоятельство, что пантера, заманивая зверей своим сладким запахом, совокупляется с ними или пожирает их. Стерильной пантере "Физиолога", символизирующей воскрешение Христа, соответствует слон, не имеющий "страсти к соитию" и уныло бредущий на восток в поисках мандрагоровых плодов. Если слон выступает в роли Адама, то трудно понять дальнейший ход мысли, поскольку речь заходит об охоте на этого слона. На самом деле, "слон" настолько метафоричен, что кажется, нет таких значений, которых он не мог бы воплотить. В этой связи вспоминается характеристика, которую дал александрийцам Филон Александрийский: "Мастера улещать, морочить и притворяться, они всегда готовы к лукавым речам, однако распущенный и разнузданный их язык лишь сокрушает весь порядок вещей. Благоговенье их перед именем Бога таково, что они наделили им и птицу ибис, и ядовитых гадов, и многих диких зверей. Таким бездумным употреблением имени Бога они, конечно, обманывают малоумных, не ведающих ничего о безбожии египтян, но те, кто знает их легкомыслие и, более того, нечестие, их презирают"208. У Филона речь идет не о христианах, а об атмосфере религиозной вакханалии, царившей в Александрии. Я полагаю, что мы имеем дело с эзотерической загадкой (см. § 6.4). В любом случае перед нами литературный текст весьма специфического свойства, и наша задача заключается в том, чтобы определить исходные сообщения, положенные в основу сюжета о негнущихся ногах слона.

Литература

• Аристотель. История животных. II. 1. 5; IX. 46. 236 < AUAF
• Лукреций. О природе вещей. II. 540—541 < AUAF
• Филон Александрийский. О вечности мира. 23-24 < AUAF
• Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. III. 26-27 < AUAF
• Плиний. Естественная история. VIII. 1-11; 5.5, 29; VII.12.12 < AUAF
• Солин. Собрание достопамятных вещей. 25. 1-16; 2,7 < AUAF
• Элиан. О природе животных. XIII. 22; XVI. 20 < AUAF
• Страбон. География. XV. 1. 42-43; XVI. 4. 10 < AUAF
• Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. II. 12; III. 7 < AUAF
• Арриан. Индия. 14. 1-3 < AUAF
• Ориген. Против Цельса. IV. XCVIII < AUAF
• «Физиолог», с. 151—152 < AUAF
• Лактанций. О творчестве Божьем. V < AUAF
• Ambrosius. Exameron. III. 9, 40; VI. 5. 31 < AUAF
• Cassiodor. Varia. X. 30. (PL. 69, 818C) < AUAF
• Тимофей из Газы. О животных. 25. 1-12 < AUAF
• Василий Великий. Шестоднев, с. 168 < AUAF
• Исидор Севильский. Этимологии. XII. 2. 16 < AUAF
• Dicuil. Liber de mensura orbis terrae. VII. 35 < AUAF
• Hrabanus. De rerum naturis. VIII. 1 < AUAF
• «Чудеса Индии», с. 46-47 < AUAF
• De bestiis et aliis rebus. II. 25-26. (PL. 177, 72Bff) < AUAF
• Альберт Великий. О животных. XXII. 36; 50 < AUAF
• Лионардо ди Никколо Фрескобальди («Записки венецианцев») < AUAF
• «О четвероногих». 942—968 < AUAF
• Der Elefant in Natur und Kulturgeschichte. Köln, 1998. (Наиболее полная подборка изобразительных материалов о слонах)
• Bolchert P. Aristoteles Erdkunde von Asien und Libyen // Quellen und Forschungen zur alten Geschichte und Geographie. 15. 1908. S. 13-19
• Debidour V. H. Le Bestiaire sculpt du Moyen Âge en France. Paris, 1961, P. 203—206
• Druce G. C. The Elephant in Medieval Legend and Art //AJ 76. 1919, P. 1-73
• Perry В. E. Physiologus //RE Neue Reihe, XX, 1. Stuttgart. 1941. Sp. 1093f
• Heckscher W. S. Bernini’s Elephant Obelisk //Art Bulletin. R. 29. 1947, P. 155—182
• Holm E. Tier und Gott. Mythik, Mantik und Magie der Su"dafrikanischen Urja"ger. Basel; Stuttgart, 1965
• Randall L. M. C. An Elephant in the Litany: Further Thoughts on an English Book of Hours in the Walters Art Gallery (W. 102) //Beasts and Birds of the Middle Ages. The Bestiary and Its Legacy / Ed. W. B. Clark and M. T. McMunn. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1989, P. 106—133
• Scullard H. H. The Elephant in the Greek and Roman World. Cornell, 1974
• Sprague de Camp L. An Elephant for Aristotle. New York, 1958
• Thibout M. L’élephant dans la sculpture romane franc, aise // Bulletin monumental. CV. 1947, P. 183—195
• Woronowa Т., Sterligov A. Westeuropische Buchmalerei des 8. bis 16 jahrhunderts. St.Petersburg, 1996. S. 78

Иллюстрации

• Наскальный рисунок в гроте Ле-Комберелль, Франция
• Оттиск печати. Индуия, ок. 2000 г. до н. э.
• Слоноголовый индуистский бог мудрости Ганеша. Культовая скульптура из бронзы
• Слон падает с надпиленным деревом. В. X. фон Хохберг, 1675 г.
• Слон в основании мира