Тенгри
Термин «тенгри» принадлежит древнейшему мифологическому фонду народов Центральной Азии и, возможно, был представлен ещё в языке хунну (III в. до н. э. и раньше). Его сближают с хуннуским ченли — «небо»; предлагаются и более широкие параллели: кит. тянь, шумер. дингир — «небо». Представление о тенгри складывалось на основе анимистических верований о небесном духе-хозяине, причём небо мыслилось и его непосредственным проявлением, и местом его обитания. Тенгри как неперсонифицированное мужское божественное начало, распоряжающееся судьбами человека, народа и государства, выступает ещё в древнетюркской мифологии. Возникший, возможно, ещё в дотюркскую эпоху, в почти неизменном виде фигурирует и у средневековых монголов (Монхе-тенгри — «вечное небо»). Позднее образ единого благодетельного, всезнающего, правосудного божественного неба (Тенгри) в наибольшей мере сохранился у хакасов и у монголов. Поклонение персонифицированному светлому божеству Тенгри-хану наблюдалось у западных тюрок — савиров (VII в.). Тенгри-хан мыслился огромных размеров, что, по всей вероятности, должно было отражать космические масштабы небесного бога, тождественного самому небу, а титул «хан» указывал на главенствующее положение — во вселенной или в пантеоне богов. Эти представления оказались весьма стойкими.
Хотя в позднейших преданиях название «Тенгри» иногда прилагается к верховному небесному божеству, чаще оно обозначает бога вообще (также в буддийских, манихейских, мусульманских текстах). Место верховного бога в шаманской мифологии у тюрок и особенно у монголов обычно занимают другие персонажи (Ульгень, Хормуста), а термин «тенгри» закрепляется за классом небесных богов. Так, по монгольским поверьям, тенгри обитают на 17 небесах, в 33 царствах, каждое из которых имеет своего хана. Если распределение небесных богов по слоям (более характерное для тюркской мифологии) в принципе иерархично, то связь с различными областями неба (у монгольских народов) отражает дихотомию светлого и тёмного, благожелательного и демонического[2]. Отражением ранней стадии развития подобных представлений, очевидно, является наличие «северного (заднего) тенгри» и «южного (переднего) тенгри» в бурятской мифологии, позднее заменившееся противопоставлением светлых (сагаан) западных и темных (хара) восточных тенгри, на мотиве изначального родства и последующей вражды которых построено много мифологических сюжетов. Упоминание тёмных и в особенности светлых тенгри встречается и в монгольских шаманских призываниях, в которых, однако, они не составляют контраста. Множественность тенгри у монголов выражается различными числовыми характеристиками, среди них важнейшая — 9 («9 тенгри», «9 великих тенгри», «9 Сульде тенгри») и производные от неё, в первую очередь 99. В русле раннего буддийского влияния (до XVI в.) возникает представление о 33 тенгри во главе с Хормустой — слепок с мифологического образа Индры и его окружения. В ламаистской мифологии 33 тенгри:
В монгольских шаманских призываниях они иногда продолжают осмысливаться как «33 духовных (то есть относящихся к буддийской религии) светлых тенгри». Встречаются и иные количественные характеристики классов тенгри, например^
Обычно эти числа не имеют конкретного наполнения, многие тенгри упоминаются то как один персонаж, то как целая группа:
Тенгри наделяются прозвищами, персонифицирующими различные области и проявления неба, звёзды и созвездия, направления и страны света, природные и сверхъестественные силы, человеческие чувства и страсти, отдельные части жилища и пр. Тенгри иногда называются
Наряду с Хормустой в монгольском шаманизме сохраняется и более аморфный образ верховного тенгри, наделяемого прозвищами^
Главой 99 тенгри называется также Дархан Гуджир-тенгри — бог-кузнец, отождествляемый с Маxакалой. Верховным тенгри является и Дзаягачи-тенгри. Багатур-тенгри осмысливается как защитник людей, бог храбрости, вселяющий мужество в воинов, начальник небесных войск, вооружённый стальным мечом; он столь могуч, что сокрушает скалы, а весьма сходный с ним Хисага-тенгри считается защитником души и имущества человека, дающим победу в бою, выступающим в облике вооружённого всадника. Специфические функции божеств войны обнаруживают у Сульде-тенгри и Дайчин-тенгри (Дайсун-тенгри; соответствует тибет. Далха, см. Лха). Роль громовержца, в которой чаще выступают особые категории духов (Лу), Хухедей-мерген, отводится также в монгольских шаманских призываниях и верховному тенгри (обладающему «молниевым телом», «сильным ясным громовым голосом», «началом в тучах» — Атага-тенгри, Багатур-тенгри, Хисага-тенгри); ср. персонификацию молнии Цахилган-тенгри («молния-тенгри»). В бурятской мифологии производителями грозы выступают Яшил Саган-тенгри, Сарь Саган-тенгри и другие. В число тенгри входят также Охин-тенгри — божество счастливой судьбы, Дзол-тенгри — «удача-тенгри» и многие другие. Некоторым (напр., Сульде-тенгри, Дайчин-тенгри) посвящены особые призывания. Большинство тенгри фигурирует лишь в общих перечнях божеств внутри обрядовых текстов и наделяется весьма широким кругом полномочий:
Некоторые тенгри локализуются в пространстве (Хормуста — всегда в центре неба, Хисага-тенгри — на западе и т. д.). Верховные тенгри, включая Дархан Гуджир-тенгри и в особенности Дзаягачи-тенгри, характеризуются как демиурги:
В других вариантах верховный тенгри не участвует в создании других тенгри; то или иное божество появляется самостоятельно; иногда говорится о происхождении тенгри от матери Этуген и моря. Часто употребляется по отношению к тенгри буддийский эпитет «самовозникший». Различные тенгри называются «возникшими, не показывая себя», «не имеющими рук и ног» (что соответствует слабой персонифицированности древнего небесного божества; это, впрочем, не мешает некоторым тенгри иметь ряд атрибутов и внешний облик, отражённый в описаниях, в чём сказывается буддийское влияние). |
См. также:
|
Иллюстрации
Дайчин-тенгри (тиб. Далха) со штандартом в руке, вооружённый луком. (Гейдельберг, Картинная галерея)
Сульде-тенгри. Шлем украшен флагами. Дубиной он разгоняет злых духов; в левой руке у него - верёвка, которой он связывает врагов религии. (Лейден, Музей этнографии)
Литература
- Неклюдов С. Ю. Одноимённая статья в MNME
- Потапов Л. П., Древнетюркские черты почитания неба у саяно-алтайских народов, в кн.: Этнография народов Алтая и Западной Сибири, Новосиб., 1978 < MNME
- Банзаров Д., Черная вера, или Шаманство у монголов. Собр. соч., М., 1955, с. 54-62 < MNME
- Poппе H. H., Описание монгольских «шаманских» рукописей Института востоковедения, в кн.: Записки Института востоковедения АН СССР, т. 1, Л., 1932 < MNME
- Манжигеев И. А., Бурятские шаманистические и дошаманистические термины, М., 1978, с. 73-74 < MNME
- Roux J. Р., Tдngri. Essai sur le cieldieu des peuples altaiques, «Revue de lhistoire des religions», P., 1956, t. 149, No 1-2; t. 150, No 1-2 < MNME
- Tucci G., Heissig W., Die Religionen Tibets und der Mongolei, Stuttg. [u. a.], 1970, S. 350-64 < MNME
- Vreeland H. H., Mongol community and kinship structure, New Haven. 1957, p. 267—268